| Свиток: развернуть ***
…Я, ребята, танкерист. На танкерах различных типов, работаю всю свою сознательную жизнь, можно сказать. На другие пароходы - и не смотрел даже. Кроме пассажирских, которыx пересмотрел, видать в детстве. Шутка ли - все лето в порту города-курорта, каждый день. Всех знал наизусть - и "Нахимова" и "Победу". А один раз, даже красавицу Vistafjord посчастливилось провожать - как она носиком своим изящным уперлась в кранец-покрышку от самосвала на причальном брусе, и развернулась на одном шпринге, к восторгу знатоков из числа местной пацанвы. Поэтому, когда мимо нашей кормы, гордо возвышавшейся над плавдоком родного СРЗ, проплыл "Иван Франко", направляясь на пассажирский причал, и наш молодой Четвертый из Седовки, пригласил за компанию проведать там своего однокашника, мы не раздумывая побросали свои сигареты в глубокий обрез, наполненный водой, и пошли переодеваться... На "Франко" зашли по служебному трапу для экипажа, и сразу же осмотрели машину. Ничего особенного, двигатели - почти как наш. Только два. Я бы смог работать спокойно. Жилищные условия огорчили. В узкой и душной каютке-купе с двухярусной койкой, висели на веревке носки и женский халатик на плечиках. У открытого иллюминатора стоял обычный цветочный горшок с геранью, и на пожелтевшей от солнца, газете были разложены дозревающие помидоры. Пока бывшие однокашники хлопали друг друга по плечам, с восторгом обмениваясь новостями и впечатлениями новой взрослой морской жизни, я тихонько сидел на нижней койке, нагнув голову так, чтобы не упираться ею в верхнюю, и чтобы было видно асфальт причала морвокзала в открытый иллюминатор. За дверью то и дело слышались девичьи голоса - как оказалось, это был жилой коридор официанток и стюардесс. Хозяйка каюты отсутствовала. Ушла на рынок, за фруктами . - Мы поженимся, - сказал однокашник нашего Четвертого, отвечая на вопрос об экзотическом для нас, "смешанном" житье. - Да, конечно, - подумал я. - Same old song. Точно также, как мой дружок пару лет назад.
...Мы провожали нашего товарища, выпускника с радиотехнического факультета. Он уезжал на ДВ, по распределению. Нам же еще оставалось учиться целый год, и ДВ для нас был еще в розовом тумане, скрытым под завесой романтичной неизвестности. На автовокзале выяснилось, что новоиспеченный дальневосточник забыл дома паспорт, и пришлось сломя голову мчаться за ним на такси. На автобус в аэропорт он едва успел, но мама, тетя Марина, с тревогой скрестив руки на груди, сказала что это не к добру... С год, он писал нам письма полные шуток и юморного задора, в которых не жалея красок и тетрадных листов, описывал жизнь холостяка на пассажирском лайнере, пока не вернулся домой, с беременной бортпроводницей на руках. С работой у радистов уже тогда было плохо, и после долгих мытарств с периодической подработкой в местном рыбколхозе, наш товарищ окончательно осел на берегу, обзаведясь недвижимым имуществом в виде троих детей.
Нам это не подходит. Мы такого понять не можем, чтоб с женой в одной каюте плавать. И как такое выдержать изо дня в день, нам тоже невдомек. Мы, как только перестаем испуганно вскрикивать по ночам, натыкаясь впотьмах на "чье-то" тело, сразу же уходим - дабы не привыкать... Вот такие мы, "танкеристы - ребята плечисты"! А девушки наши - еще круче! Моя, вон - знаете, как заматерела после 25 лет морячества! Я даже слово поперек не решаюсь - все "Лапушка", да "Голубушка". Бывает, правда, занесет случайно, после гостей: - Я Старший механик, в конце-то концов! - Да какой ты механик !? - поднимает бровь моя проницательная супруга,- Посмотри на свои руки! Вон, машину помыть - нельзя допроситься... Меха-аник он... Это верно. Времена, когда меня, по приезду, нужно было отмывать неделю, давно прошли. А машину, я по субботам, как все мои добропорядочные береговые соседи, не поливаю из шланга, исключительно из соображений защиты окружающей среды. Для этой цели предусмотрены автоматические мойки. И она, вода, через счетчик "текёть", между прочим...
Последний из Могикан. Часть 8
Глава I
... Инсинератор Golar-400, по прозвищу "Чернобыль", был мой любимчик из любимчиков. Я в нем души не чаял, как говорится. Так всегда бывает, даже у родителей - кто-то из деток всегда более любим, чем остальные. Чтобы они вам не говорили про одинаковую, ко всем, любовь. Обычно, любят больше тех, кто не оговаривается и не перечит папе. - А кто же, тогда, самый нелюбимый? - спросите вы, саркастически улыбаясь. - Сантехника. - отвечаю вам серьезно. Как бы неожиданно это не звучало. Душевые смесители, если быть точным. Сверкающие заморским хромом, с автоматическим регулятором температуры воды, финского производства - для нашей публики это было уже слишком. Недели не проходило, чтобы не поступало жалобы на бытовую неисправность, исправлять которую, мне приходилось после вахты, конечно - это же за пределами машины, так что, извините...
И в тот раз, все должно было быть, как обычно. Процедура отработана и доведена до автоматизма. Сразу после обеда, заглянем к клиенту и проверим, не забыл ли он нажать на голубенькую кнопочку стопора автомата. Если забыл, то - крути хоть до вечера, температура не изменится. Для решения более "глубоких" проблем, припасена пара отремонтированных смесителей, готовых к установке. Полчаса, и - извольте обмыть телеса. Но, что-то показалось мне подозрительным с самого начала. Как только молоденькая подменная буфетчица, девчонка лет девятнадцати, пряча взгляд и почему-то, краснея, попросила зайти после обеда и проверить душ. - Горячей нет, - тоном заговорщика, прошептала она - зайди... Должен вам признаться, что я на свой счет особо-то и не обольщался никогда. И ничего такого, себе и не думал. Но на всякий случай, дверь в ее каюту оставил открытой настежь, и нарочито небрежно, со стуком положив ключи и запасной смеситель на палубу коридора, громко, так чтобы слышали соседи, произнес: "Есть кто дома? Что случилось?" Хозяйка каюты, на ходу запахивая халатик, прошла в душевую и направила сьемный рожок в раковину умывальника, повернув маховик смесителя : - Вот. Еле теплая. Дождавшись, когда она выйдет из душевой комнаты, пробую сам и невольно отдергиваю руку от неожиданно горячего потока: - Все нормально. Горячей не бывает. - слегка озадаченно говорю я. - Вот эта крутилка сбоку - для температуры. Поворачивай по ходу красной стрелки, если нужно горячей. - Мне нужно... как можно горячей. А кипяток, можно? - упавшим голосом произносит она.
Женщины - очень капризный народ. В этом, я уже успел убедиться лично. В самом первом рейсе, когда на правом борту, у всех вдруг "исчезла" горячая, и повариха тетя Маша с укоризной мне выговаривала: "Женщины без горячей воды не могут!" "Горячую" тогда, в конце концов нашли. Не сразу, правда. Всему виной был неправильно подключенный в ремонте циркуляционный насос. С тех пор, я очень щепетилен по поводу горячего водоснабжения вообще, и подачи на правый борт в частности. Тем более, что и я сам живу там, на правом борту, в отличие от других механиков. Более того, в одном коридоре с женщинами, через три каюты от буфетчицы. Это, чтобы быть ближе к потребителям, так сказать.
- Нельзя! Все согласно санитарным нормам, 70 градусов по Цельсию. Всё, как доктор прописал. Я молчу, что на подогревателе у меня - 65, а на жалобы судового врача на плохое качество мытья посуды в посудомоечной машине, я не обращаю особого внимания. Сыпьте больше порошка, славяне ... А я берегу свои смесители от отложений кальция и прочих солей накипи. Да и финские автоматические смесители по конструкции своей, не допустят такого, чтобы волосы на голове повыпадали от кипятка, и с мягких частей девичьего тела лоскутами сошла нежная кожа. - А на другом пароходе был кипяток... - разочарованно тянет любительница "парилки". - Тут тебе не какое-то там, древнее корыто кустарного производства. Современная Европа! Понимать надо.
Зачем молодой буфетчице понадобился кипяток в душе, до меня дошло через три дня, когда мы остановились посреди Средиземки и ее перевезли на встречный пароход идущий в Союз. Вместо нее, на боте привезли практиканта из Туапсинского "кулинарного техникума", который согласился идти с нами на Кубу, буфетчиком. Тетя Маша, провожая взглядом отходящую от трапа лодку, вздохнула горестно и сказала, что "девке испортили рейс, а может и жизнь". Хорошо, что никто из наших мужиков к трагедии не был причастен - она пришла всего с неделю назад. Вот так, мать-природа заботится о воспроизводстве. Чуть зазевался или отвлекся, и сразу - хвать и в дамки. Главное, чтобы меня не поминала недобрым словом. Что не смог "настроить" кипятка, как просила...
Инсинератор Golar 400 прозвали "Чернобыль", когда после приемки судна в Гамбурге, в нем что-то горело трое суток подряд. Что туда залили буржуи такое, что затекло в швы между кирпичами и потом медленно выгорало, нам неизвестно. Это мне Вовочка рассказывал. Я позже у них появился, когда уже все сгорело и все растащили. Включая два запасных финских унитаза в больших картонных коробках. Корпус замечательного инсинератора, я постепенно отмыл от мазутных пятен дизелькой со стиральным порошком - непатентованным средством, которое издревле успешно использовали машинеры, за неимением всяких Mister Clean, и прочих Oxy. Вычищенный со всех четырех сторон, мой Golar теперь светился глянцевым голубым металликом, отливавшим в свете ярких плафонов замысловатым перламутровым блеском - была раньше такая красивая мода на шикарную отделку абсолютно прозаичных индустриальных машин. Но это было еще не все. Как венец шедевра промышленного дизайна, литая алюминиевая табличка с рельефной надписью Golar Metall А/S, Oslo, Norway - красовалась над верхней дверью, привинченная четырьмя нержавеющими винтами к голубому корпусу. Сбоку, под красной форсункой Monarch, находился небольшой винтовой шламовый насос с ручным модулятором, позволяющим регулировать соотношение топлива и шлама от 0 до 100 процентов. Экспериментируя с различной дозировкой, я выяснил, что при желании, практически можно было сжигать почти что чистую воду! Пополам с топливом, конечно. При условии правильной регулировки подачи воздуха, и неусыпного наблюдения внимательного и опытного оператора.
К моему справедливому негодованию, коллеги отказывались называть чудо-Golar иначе, как пренебрежительно - "крематорий" или "печка-буржуйка". И это при условии, что без него на судне обойтись было практически невозможно. Кроме тривиального мусора и промасленной ветоши, помполит уничтожал в нем секретные документы, боцман Гаврилыч отжигал талрепы перед воронением их в цилиндровом масле, и даже Дед - плавил свинец вечерами, изобретая новую набивку сальника циркуляционного насоса утилькотла. Но когда однажды утром, на моей вахте, матросы притащили в машину с кормы, два огромных бака с прокисшим супом недельной давности, терпению моему пришел конец. - Да что же это такое! Это вам что, помойка? - багровея от обиды и унижения, запричитал я. - Ничего не поделать, приказ капитана. - разводит руками боцман Гаврилыч - Сам знаешь, в территориальных водах итальянских, стоим уж неделю как. Девать некуда пищевые отходы. - Боже правый! А ночь для кого? - чуть не плачу я- Неужто, лишь для влюбленных?!
Не секрет, что количество пищевых отходов с камбуза - обратно пропорционально качеству питания. Питание было - сами небось, помните какое, и отходов было много. И повара здесь были не причем. В смысле, собственно, приготовления. С непоколебимой уверенностью, могу сказать, что если из хороших продуктов еще можно сварганить какую нибудь похлебку, подгорелую, то из плохих продуктов - ресторанного качества не получится никогда, хоть ты - сам Макаревич со "Смаком". По иронии судьбы, у нас закончились как хорошие продукты, так и хорошие повара - тетю Машу забрал под флаг какой-то ее знакомый капитан. Подфлажные капитаны, они такие, как Старосветские помещики - и повара и доктора у них свои были. Не говоря уже о буфетчицах, которых держали за дворовых девок... Девки тоже не дуры, свой интерес блюли четко - "кому и скока".
Так вот, мы однажды стоим с Васильичем, дедом с нашего VLCC, у крюинга - курим и будущий контракт обсуждаем. Васильич за капитана - группу в пол-экипажа снаряжает и следит чтобы все в срок документы приготовили и на паровоз в Москву не опоздали. "Ехать через неделю, а Второго повара нет" - грустит наш Дед. И я его понимаю. Второй повар, он же пекарь - ответственный за выпечку хлеба и всяких вкусненьких булочек к чаю, к которым наш Васильич имел большую страсть. С Васильичем мы уже третий контракт, и его все на пароходе любят и уважают - и молодой, и красивый, и умный. Не пьет, матом не ругается, и отличный семьянин. Вот он какой, наш Старший механик Александр Васильич! Я за него - в огонь и в воду! Скажет прыгнуть за борт с крыла мостика в балласте - не раздумывая сигану в бездну тропического марева, даже без парашюта!
Так и стоим мы, на крыльце крюинг-оффиса, вдвоем с Васильичем - щуримся на солнышке, и он увлеченно рассказывает мне за свою машину новую и за собаку старую. Слушая такие простые, земные рассказы, сразу видно счастливого человека, у которого мир в доме, машина в гараже и собака на балконе. Поддерживать тему мне тяжело - кошатники мы. Да и машины у меня пока нет. Зато, я могу пива выпить в любой момент когда мне захочется, а не когда машина вечером уже на стоянке, и жене больше никуда не нужно по ее бесконечным дамским маникюрам и шоппингам. -Это вы ищете Второго повара? - ангельский голосок заставил повернуть наши головы, и сексапильное создание, лет двадцати пяти, в короткой обтягивающей юбке и с ярко накрашенными губами, предстает нашим удивленным взорам...
...Из нас, моряков - психологи никудышние. Мы - больше философы. Обьясняем себе и случайным слушателям, последствия той или иной житейской перипетии, и как следует ее воспринимать, перипетию то есть. Житейскую. Мы же, в житейской жизни - вроде как и не участвуем, по большей части. Наблюдаем ее со стороны моря, как правило. А со стороны, все видится четче и ширше. Поэтому, нам все поддается обьяснению гораздо легче, чем кому либо. Да и времени свободного для анализа, у нас намного больше, чем у других. А психология, как наука предотвратить те самые перипетии, которые мы потом с таким энтузиазмом обьясняем себе и благодарным слушателям - это не наше. Как говорится, рожденный парить в поднебесье да не опустится до презренного ковыряния в закоулках человеческих характеров, в которых - черт знает, что творится. Настоящий моряк - философ! Он думает, прежде всего, о возвышенной душе, нежели о бренном теле, которое, к тому же, не всегда пахнет свежестью... Поэтому наш дед Васильич, будучи, без сомнения, философом и настоящим моряком - думал всенепременно о бессмертной душе, когда задал деве свой глубокомысленный вопрос, наполненный вековой мудростью предыдущих поколений и тайного смысла мироздания : - А Вы хлеб печь умеете?
...Культурного человека от трамвайного хама, отличает одно свойство - ко всем, без исключения, обращаться на Вы. Как только окружающие граждане начинают Вам "тыкать" - "Эй там, посторонись!" или вроде того, можете быть уверены, что Культура, а с ней и Безопасность - покинули это место безвозвратно. А значит, и Вам там делать нечего. И наоборот - как только Ваши уши слышат изысканное "не изволите ли", "не будете ли так любезны" - так сразу же, Вам хочется приобщиться к избранному обществу родных по духу людей, которые более всего в жизни ценят личную свободу и достоинство каждого индивидуума, будь это хоть облезлый дворовой кот с ближайшей помойки. Васильич был глубоко культурный человек. Всех своих механиков и моторменов с точилой, он называл не иначе как по имени отчеству, и на Вы. Поэтому-то, все хотели работать с Васильичем и быть с ним рядом на одном пароходе, и обедать с ним за одним столом. Дева двадцати пяти лет, в короткой юбке, не привыкшая к такому обращению и слегка опешившая от неожиданного вопроса, исключение из правила беспредельного обаяния молодого чернокудрого стармеха, не составляла. И, мгновенно оправившись от секундного замешательства, облизнула языком и без того влажные от косметического блеска, губки, с придыханием вымолвила, глядя прямо на Васильича сквозь поволоку вожделения на глазах, подведенных темно-синим брасматиком: - Я умею всё...
Тут бы мне и закончить на сегодня свой рассказ, обозначить "конец Главы такой-то", и уйти в законный отпуск, целый месяц наслаждаясь предвкушением читательского нетерпения "ну, что же там дальше-то?..." Но, как истинному философу, мне чужды коньюктурные трюки дешевых бульварных изданий, и томить читателей столь долгий срок - не самый лучший способ в поисках благосклонности аудитории. Ему, читателю - нельзя давать опомниться и позволять перечитывать известные уже вещи, в ожидании продолжения, либо чего-то новенького. Перечитывая, можно пресытиться и потерять интерес, что и случается очень часто. Нынешний читатель - капризен и разбалован, и мы сами в этом виноваты - потворствуем его капризам и балуем его без меры. Поэтому, вы все узнаете здесь же и сейчас же, дабы не обольщаться по поводу развития сюжета и не давать повода необоснованным умозаключениям относительно морали и нравственности в среде настоящих философов.
...Васильича провести не так-то просто. Он-то, зная толк в хлебобулочных изделиях и сдобе, имел полное представление о мастерах-пекарях. Тех, чьи усталые лица навсегда запечатлели на себе жар раскаленных хлебных печек, а натруженные, покрасневшие от воды и сырого теста руки, с короткостриженными ногтями без всяких следов французского маникюра, страдают артритом и выдают людей, привыкших вставать задолго до рассвета. - Простите, барышня, но боюсь, Вы нам не подходите. - как можно деликатнее, сказал наш Дед, и на этом все закончилось.
Ведь, подобрать экипаж для шестимесячного плавания на VLCC, это сродни психологическому отбору в космический полет - те же принципы и те же задачи. Только в отличие от нас, космонавтам не нужны пекари. И пусть мы плохие психологи, но наш инстинкт самосохранения, порой срабатывает на уровне автопилота, безопасно проводя нас сквозь бурные потоки и острые скалы жизненных перипетий. Когда соискательница места, удалилась на приличное расстояние, мы многозначительно переглянулись с Васильичем, и он прикурил новую сигарету от моей. - Что ты! Ольга оторвет мне яйца начисто, за такую повариху! - усмехнулся Дед, не заметив даже, что перешел со мной на ты.
Глава II
1
Суп в инсинераторе Golar-400 "сварили", конечно. Разве мыслимо ослушаться приказа капитана? Минут за сорок, не спеша. В открытый настежь верхний загрузочный люк, матросы вывернули три пятидесятилитровых бака с пузырящейся от газов, скисшей жидкостью и, с облегчением, захлопнули тяжелую, облицованную огнеупорной футеровкой, дверь со смотровым глазком, врезанным посередине. Смахнули ветошью с корпуса подтеки с прилипшей лапшой, и махнули мне на прощанье : "Всё, Четвертый. Запускай!" Я смотрю сквозь стекло смотрового окошка на бушующее пламя в топке инсинератора и с затаенным ужасом думаю о том, что так можно ведь уничтожить что угодно! Я вообще люблю смотреть на огонь, и подозреваю что это пиромания в мягкой, "латентной", форме.
Мы в детстве - все во дворе были пироманами. Нам все время хотелось что-нибудь поджечь и уничтожить огнем, либо детонацией. Оттого и самострелы, и порох, и взрывпакеты из свинцового сурика с серебрином. Спички нам в соседнем гастрономе не продавали даже по поддельной записке от родителей, и правильно делали. У нас в городе, каждый год кто-нибудь взрывался или стрелялся... Эхо войны, мать её растак! По осени, мы рыскали в окрестному лесу за грибами, а заодно в надежде отыскать немецкий танк с боеприпасами, "брошенный отходящими в панике фрицами". Танк мы так и не нашли, но зато откопали с полведра небрежно выброшенных нестрелянных патронов на заброшенном армейском стрельбище, и не придумали ничего лучше, как бросить их в костер - все разом... Сразу поспешу вас успокоить - все остались живы и невредимы. Даром что ли нам на пионерских сборах регулярно читали сводки о проишествиях с боеприпасами - оторванных руках и ногах. А троих, из 62-й школы, разметало напрочь, брошенной в костер минометной миной калибра 82 мм. - Так то 62-я ! - понимающе подмигивали мы друг другу. - Там и не такое бывает! Пролежав с полчаса лицом в землю и закрыв голову руками, как показывали в фильмах про войну, дождавшись пока последний патрон с визгом вылетит из костра и просвистит поверху, мы встали и собрали тлеющие головешки, раскиданные разлетающимися гильзами по сторонам. Гильзы сгнили от времени и пули не полетели, по видимому. Хотя , что-то зловеще свистануло пару раз над нашими бестолковками, крепко прижатыми носами к пожухлой осенней листве... Но не страшнее, чем баллончик с лаком для волос, скажу я вам.
В машине, все "огневые точки" - мои. И инсинератор, и котел. Я их холю и лелею, и пламя у меня - будь здоров! Что твое "Укрощение огня"! Не ракетная техника, конечно, но зато всё многоразовое и безотказное. Ракета что - вылетела и привет! Делай новую. А котел - это вещь! Хочешь на "автомат" ставь, а хочешь - на кнопку BURNER ON жми, и легкой походкой за котел - наблюдать розжиг с заднего фронта. Через синее огнеупорное стекло, вделанное в специальный корпус с трубками для подпора воздуха от вентилятора - чтобы не коптилось от газов. Грамотно! После цикла продувки, негромко щелкает соленоид пилотной форсунки - в синее стекло отчетливо виден ее небольшой факел, бьющий справа в центр и, через несколько секунд, белесые полосы, распыленного паром, мазута легко воспламеняются, едва коснувшись живого пламени. На стартовой позиции топливного регулятора четко просматриваются все восемь огненных струй - по числу отверстий распылителя главной форсунки. И они должны быть правильной формы. Не рваные по краям и одинаковой яркости, которая безошибочно указывает на качество горения, чтобы не дай бог не дымило. Причем, все это есть смысл наблюдать на малых нагрузках. На полном "форсаже" уже не видно отдельных струй, и вся топка светится почти белым , как солнце, светом - полыхающее inferno! Даже страшновато немного в окошко смотреть. Как в преисподнюю, будто... Мне до того нравится пламя, что я не удерживаюсь и зову кума с кумой к нам в гости на вечернюю вахту - выпить кофе, вроде как. Кум у меня - радист. Мы соседи по коридору, ровесники с детьми, в общем - молодежь. Перекрестили детей и стали кумовьями. Девушки наши на пароход ездят вместе, а в отпуске в гости ходим друг к другу. И на стоянке, в совпорту, тоже ходим, благо что они за переборкой у нас ."Тук-тук" Это значит :"Заходите, если не спите. Перекурим это дело!" Заходим конечно, если больше нам уже нечего делать...
Кума к котлу не пошла, осталась с моей, в ЦПУ - за детьми следить и кофе варить. Кума-радиста я поставил у окошка с заднего фронта и сказал куда смотреть. Обошел котел и на местном пульте нажал на кнопку BURNER ON... - Представь себе, пламя прямо тебе в лицо! - в ЦПУ восторженный кум-радист сообщает жене и трет ладонью правый глаз, слезящийся от яркой вспышки. Несмотря на все его восторги, кума так и не спустилась на котельную площадку - женщины не способны оценить величие огненной стихии, пусть даже "укрощенной" и "одомашненной". А моя - и вовсе, о котле и слышать не желает. У нее к нему свои счеты. Женские.
Котел Sunrod CPH-2500 прозвали "Челленджер"... - Опять! - восклинете вы - Взорвалось что-то? Не "что-то", а топливо в топке, как обычно бывает с котлами. Круглый серебристый корпус и конический диффузор вентилятора, придавали котлу некоторое внешнее сходство с несчастным космическим кораблем многоразового использования, потерпевшим катастрофу незадолго до нашего взрыва, но только при условии наличия богатой художественной фантазии и знания предмета сравнения... Что там у них? Технические неполадки, отлетевшие плитки термозащиты? Вот так и у нас тогда - "бесследно пропавшие" несколько светодиодов с карт управления (в родном СРЗ стояли), спровоцировали нелогичное поведение - сначала открылись топливные клапана и налило горячего мазута в топку, а затем случился розжиг - искра, и все это бабахнуло среди бела дня, в обеденный перерыв. Брезентовый компенсатор разорвало в клочья, а сам вентилятор отлетел на несколько метров - других повреждений и пострадавших не случилось. В этом - главное отличие от обьекта сравнения. Говорю же, "богатая художественная фантазия". Дым из машины выгнали при помощи машинных вентиляторов и даже пожарные машины не понадобились, отослали их назад.
Но не злополучные украденные светодиоды карт управления, заставили мою дражайшую половину "косо" смотреть на наш местный "Челленджер". Надо признать, что Sunrod CPH-2500 с постройки имел значительный дефект - он крайне ненадежно разжигался, превращая на стоянке жизнь котельного механика в кошмар. - Не может такого быть! - скажут спецы по котельному оборудованию - Чтобы такое респектабельное производство... "Невероятно, но факт", как любил приговаривать уважаемый профессор Сергей Петрович Капица. Оригинальный графитовый стержень на пневмо-ходу, раскаляющийся электротоком и элегантно убирающийся внутрь корпуса по завершению процесса, шведы зачем-то (тоже ненадежным оказался?) заменили на кустарного вида дизельную форсунку с двумя электродами. Она-то и явилась моим кошмаром на целых два года, пока освобожденное гласностью, перестройкой и демократическими свободами техническое мышление молодого инженера не подсказало способ решения проблемы. Хорошо еще что товарищи мои с вахты 04-08, будучи такими же молодыми и семейными, не будили меня почем зря, а терпеливо разбирали, сушили и чистили залитые электроды. Но вахта 00-04 была непреодолимо бездушна в этом смысле. А теперь представьте себе, что котельный цикл зимой всего около 15 минут. И через раз - отказ! И через два - звонок Четвертому :" Не разжигается. Давление падает. Спускайся." Какая уж тут личная жизнь! Признаюсь вам втайне от супруги - иногда хотелось поскорее уйти, чтобы прекратить этот ужас. Жена нервничает - спать нельзя. При каждом запуске котельного вентилятора, еле слышном в ночной тишине каюты, я вздрагивал, а при повторном, который означал Flame failure - вставал и начинал одеваться заранее, еще до звонка Второго механика, чтобы не будить спящую дочку.
Так мы и жили - ни выпить, ни закусить, как говорится. Ни поспать, ни на берег сходить... На берег я, честно говоря, не любитель был... Особенно с рейда. Че я там забыл? Пока по рейду прокатишься, пока до дома доберешься, уже и назад пора, на вахту. То у них там воды нет, то света... А на борту всегда всё есть - и вода горячая и бассейн с кондиционером в знойное южное лето. С рейдового катера хорошо видны, то и дело попыхивающие сероватым дымком, трубы стоящих на якоре судов и сразу ясно - кто какой у них котельный. Кто за котлами следит и заботится, а кто так себе, время отбывает. Над нашей трубой с козырьком - ни дымочка в ясном, ярко голубом небе! Вот как надо настраивать горение и ухаживать за топливной аппаратурой! Незаметно оглядываюсь вокруг, на пассажиров рейдового катера - видит хоть кто нибудь то, что вижу я? Публика занята своими насущными делами и ей нет никакого дела до чьих-то котлов. Мужчины курят на корме, рассеянно глядя на бурлящую воду за кормой катера. Женщины в носовом салоне негромко разговаривают между собой о ценах на продуктовом рынке и одновременно приглядывают за детьми, чтобы те не выбегали на открытую палубу, мокрую и скользкую от соленых брызг. Морские дети - особенные. Они, в отличии от всех остальных детей, знают с пеленок, что на палубу выходить нельзя, и в коридорах бегать и кричать тоже нельзя. А можно тихонько сидеть с другими судовыми детьми в офицерском салоне с огромным телевизором, и смотреть мультики Tom and Jerry хоть целый день, пока не придет мама и не отведет вниз, в кают-компанию на обед.
Когда, наконец, после долгого обхода всех судов, стоящих ближе нас, носовой кранец рейдового катера упирается в высокий борт нашего судна, чуть в корму от площадки парадного трапа, сверху с грузовой палубы раздается радостное: "Приехал, приехал!" Кроме нас с женой и дочкой, из наших на катере никого нет, и я понимаю что приветственные возгласы адресованы никому другому, как вашему покорному слуге. - Опять твой котел. - с легким налетом досады констатирует жена, непостижимым образом догадавшись о причине столь торжественной встречи моей скромной персоны. - Переоденься сперва!
2
Мы стоим на рейде итальянской Савоны уже третью неделю. Нас "подвел" грек, выгружающийся на нашем терминале и сломавшийся так некстати. После выгрузки, мы должны идти домой, это всего лишь пять суток полным ходом. А теперь, из-за этого грека, у которого, по словам агента, что-то там случилось с котлами, мы сидим и ждем, пока его починят, и каждое утро смотрим на него с кормы - не начал ли он выгрузку. Но грек "сидит как вкопанный" на терминале, с отданными якорями и ошвартованный кормой, по средиземноморской моде, где такие "кормовые" терминалы в порядке вещей. Четвертый помощник разглядывает грузовую марку грека в бинокль с моста и сообщает нам по телефону что осадка не изменилась. И так каждое утро. После "проверки грека", возвращаемся к своим скучным делам - анализы котельной воды, химия, продувание (верхнее и нижнее обязательно). Помня венесуэльский чартер и эпопею с подогревом, глупостей больше не творим. Змеевики в танках не текут. Котел больше не "кошмарит" - на ремонте в короб вентилятора врезали дополнительную трубку обдувки воздухом пилотной форсунки, с клапаном регулировки потока, чтобы не сдувало факел, и привет электродам! Топливный фильтр распылителя, правда, забивается часто. Оттого и срыв розжига случается, временами. Но это уж от нас не зависит. Настоящую дизельку, цвета компота из свежей алычи, мне впервые довелось увидеть много позднее, в другой жизни, на бункеровке в Вирджинии... Переделав все свои скучные дела, удобно устраиваюсь в широком кожаном кресле, оставшимся от прежних владельцев-буржуев - курю и полистываю старые журналы "Морской Флот". Художественную литературу мы на дневных вахтах не читаем специально - наш Дед Иваныч этого не любит. Сидеть сиди. Но не отвлекайся на какого нибудь легкомысленного Мориса Дрюона, каким бы захватывающим ни был сюжет. Тут и без книжек - завистников и злопыхателей хватает.
Вот как-то недавно, на ходу - звонит Дед и сердито так: - Сейчас же сдай вахту токарю! Со всеми "потрохами" - котлами, опреснителями и гидрофорами! И журнал машинный не забудь! Он сейчас спустится к тебе... Оказалось, Сашка-точила заспорил с Дедом в курилке, что как мы "только курим и кофе пьем", так каждый сможет вахту стоять. Тем более на буржуйском секонд-хенде, где всё само по себе приспособлено крутиться, без посторонней помощи. А уж он-то, Сашка, так и вообще справится "за нефиг делать", он же точила! Выточит чего нибудь, на крайний случай. Вот к чему привела перестройка и демократия на флоте. Каждый токарь теперь норовит в "Аутронике" покопаться и Деду надерзить. Дед Иваныч терпение спорить с пролетариатом потерял, схватил телефон и набрал ЦПУ... Сашка одумался вовремя, и я сохранил таки свою должность.
А еще, у нас был эксперимент по совместному питанию экипажа. Серьезно! Это когда кают-компанию отделанную красным деревом (элементы) с отдельной загородкой для топ 4, упразднили специальным декретом Судкома (судовой комитет профсоюза - прим. авт) и всем повелели столоваться вместе, в столовой команды. Столовая больше по размеру, да и столы там длиннее. Решили что так будет демократичнее и уж теперь, капитана и старших офицеров не упрекнешь в отрыве от народа и спецобслуживании со стороны буфетчиц и дневальных. Иллюзию "светлого будущего" и "стирания граней", безжалостно разрушил боцман Гаврилыч, как это ни странно. Ведь это он, по прямому предназначению своему, должен был быть связующим звеном и опорой как для кают-компании так и для столовой - прослойка, так сказать. Но, после того, как пожилому и неспешному Гаврилычу пару раз не хватило места за обедом (ведь все шатные места были аннулированы - "кто смел, тот и сел", что называется), "общепит" вернули на круги своя, ко всеобщему облегчению - все-таки, боцман на судне это сила! Восстановлению исторической справедливости собенно обрадовалась буфетчица Света - теперь уж никто из команды не сможет злоупотребить ее благосклонностью и доверчивостью, и не "зажилит" вторую порцию котлет, якобы "для Четвертого помощника Валеры, задержавшегося на мосту".
Скука на борту - главный враг дисциплины и порядка. Все глупости и безобразия на борту творятся от скуки. Потому, что нечем себя занять. Это на военном корабле хорошо - "дзинь-брынь, учебная тревога! Всему экипажу..." или - "Брынь-дзинь, большая приборка! Всему экипажу..." А у нас - скукотень! С тех пор как помполитов убрали, вообще заняться стало нечем. Моя жизнерадостная супруга так и говорит по сей день, в ответ на приглашение поплавать вместе : "Чего я там забыла? Скучно у вас. Да и кота не с кем оставить." Это да. Коты, в отличие от детей, отсутствие мамы переносят исключительно тяжело. А помполит у нас по прежнему на борту. Правда, бывший. Переквалифицировался во Ворого помощника, по прежней, давно забытой должности. Стоит ночную вахту и видим мы его редко. Недавно, на офицерском собрании, просил рекомендацию на старпома: - Слышал, - говорит - что старпом капитаном уходит скоро, так я хочу на его место. Дайте "добро", ребята! Офицерское собрание в рекомендации ему отказало единогласно. (При воздержавшихся - капитане с дедом. А старпом на вахте стоял. Но тоже не против был, наверное. Что ему, он же капитанить уходил скоро.) И не по злорадной мстительности, а исключительно ради его же блага. Пусть опыта поднаберется, азы вспомнит. А то, так и боцман Гаврилыч в старпомы захочет пролезть по рекомендации добренького офицерского собрания. Бывший помполит оспаривать справедливое решение офицерского собрания не стал. Только лысина его побагровела и он прищурил глаза - точь в точь как тогда, когда я в Партию отказался вступить: - Спасибо, - говорит с учтивой полуулыбкой - коллеги. За обьективизм и гласность. Не забуду! И тут мы поняли, что нажили себе и не врага даже, а целую проблему.
3
Грек с ремонтом явно не спешил. По крайней мере нам так казалось. Каждый день был похож на предыдущий как две капли воды, и если бы не скумбрия, то в пору нам сойти с ума со скуки и тоски. Скумбрия, или макрель - это уж как вам больше нравится, явилась нам неожиданно, как снег в июне, с криком электромеханика Семеныча, без стука распахнувшего дверь каюты Второго, где мы втроем играли после вечернего чая в подкидного дурака: - Рыба !!! - заорал Семеныч - Спиннинги есть? Сначала думали, что с Семенычем произошло помешательство. А что, бывает такое в длительных рейсах. Вон, на одном пароходе случилось - стояли они в Миссиссиппи на якоре месяц под зерно. Электрик скользнул бесшумно с трапа в ночную гладь полноводной реки и был таков! Выбрался на берег и пошел себе по проселочной дороге подальше от парохода. На рассвете, подобрала его местная полиция, и не разобравшись что к чему, доставили на катере назад на пароход. Думали, случайно выпал за борт бедный "рашен симэн", решили помочь. Электрик, как увидел родное судно, так сразу за борт опять ласточкой, шлеп! Опять выловили его простоватые южане-провинциалы, и на сей раз надежно препроводили под опеку "комиссариата". Так и прибыл он на Pодину в запертой каюте с охраной и с помешательством в голове. - Гляньте в окно! - не унимается Семеныч - Удочки нужны! Картина из широких окон каюты Второго открылась нам совершенно нереальная. Почти по всему левому борту в корму от парадного трапа, вода буквально кипела от плещущейся и выпрыгивающей из воды рыбы. Довольно крупной, если судить с такого расстояния. По палубе метались матросы, а боцман Гаврилыч (как же без главного рыбака!) с огромным спиннингом в руках, что-то кричал кому-то - по видимому требовал сетку или садок.
Сам я не рыбак, признаюсь. Но такое количество живой рыбы в непосредственной близости, у кого хочешь возбудит первобытные инстинкты охотника и добытчика пропитания, и возродит давно утерянные навыки ловли. На ум приходит сравнение с таежной речкой во время нереста красной рыбы или кошельковый невод при удачном лове (да простят меня братья-рыбаки за мой непрофессиональный сленг). На всякие там возвышенные сентенции, времени впрочем, не было. Гаврилыч с командой уже развернулись вовсю - вдоль борта стояли кандейки и ведра в которых плескалась выловленная скумбрия, каждая с полкило минимум. Наш новый Второй механик Александрыч, по части рыболовного мастерства боцману никак не уступал, а может быть даже и превосходил. Снастей у него было не так много, как у Гаврилыча, но зато была одна абсолютно сногcшибательная вещь - фосфорицирующая, светящаяся в темноте кальмарница - специальная штука с множеством крючков - ловить кальмаров на глубине. Гаврилыч, конечно завидовал, как все настоящие рыбаки, такой игрушке, стоимостью никак не меньше полтинника, что по тем временам равнялось почти половине месячного боцманского жалования. Оттого, наверное и не позвал машину сразу же - разделить рыбацкое счастье, так нежданно негаданно свалившееся на нашу голову на рейде весенней Савоны.
"Вакханалия" продолжалась около часа, пока солнце не коснулось горизонта и рыба ушла также неожиданно как и появилась. Ловили, а точнее будет сказать "секли" раздельно - палуба себе, машина себе. С двух спиннингов Второго и Семеныча, надергали 6 ведер. Традиционные поводки на 8 крючков на спиннингах пришлось срочно заменить на короткие, по 3 крючка - максимум что можно было вытянуть, не оборвав леску. Рыба цеплялась на все крючки всеми частями своих жирных тел - спинами, хвостами, животами. Kазалось, закинь столовую вилку на бельевой веревке, и вытащищь по рыбине на каждом зубце! Феномен обьяснялся просто - к нашему, обросшему морской травой борту, горячему от подогретого груза, подошел малек. А вслед за мальком, устремилась хищница-скумбрия. Вот тебе и "В мире животных"! На следующий день, под вечер, все повторилось в точности, как и предсказали "мастера подбортного лова" Гаврилыч с Александрычем. Улов увеличивался с каждой минутой, заставляя нас все чаще задаваться мыслями "зачем нам так много?" и "куда это все девать?". Второй механик решительно отмел прочь все сомнения и сказал : "Рыбы много не бывает! Засолим, если что."
На несколько следующих дней, наш рацион почти полностью состоял из свежей скумбрии - рыбного супа, жареной, мороженой "строганины" по рецепту Александрыча и, наконец, холодного копчения в коптилке, сооруженной все тем же неутомимым Александрычем из пустой бочки и старого электродвигателя, на вал которого надели круглый деревянный брусок. Самодельную, но довольно эффективную, коптильню поставили в трубе, и вахта ходила каждые полчаса "подбавить дымку". Производство работало круглые сутки, и было впечатление, что мы оказались на каком-нибудь мини плавзаводе. Все разговоры и вся деятельность крутилась вокруг рыбы - сколько закоптили и сколько заморозили за сутки. Через пару дней рыба ушла совсем, и не вернулась, несмотря на отчаянные попытки Гаврилыча привлечь малька пищевыми отходами, сброшенными под борт ночью. И даже, специально увеличенная на два градуса, температура груза в танках ##6 и 7 левого борта не помогла - рыбы как не бывало.
В любой заготовительной деятельности, процедура хранения продукта является очень важной, если не основной. Это вам скажет любая хозяйка. Камбуз, в лице шеф повара, рыбу брать в производство отказался - "Мороки много. Хотите, сами жарьте и парьте." Не знаю, что и как палуба сделала со своей добычей и как ею распорядилась. Свободные полки в морозильной камере поделили пополам - одну часть нам, другую Гаврилычу с матросами. Места в морозилке не хватило, конечно. Пришлось увеличить нагрузку на коптильню, кое-что распределить по персональным холодильникам, а все прочие свежие излишки сьесть. - А какая же рыбалка без "этого" дела? - спросят настоящие рыбаки, хитро подмигивая. И будут правы - никакая. И у нас с собой было... И не было, в то же время.
4
Эту часть повествования постараюсь сжать до минимума, как несущественную. Просто таки, стенограммой пройдемся. Чтобы у читателей, а главным образом, у читательниц, не сложилось ложного впечатления, что мы все тут сплошь алкаши да пьянь подзаборная. Дело-то обычное, по тем временам. Централизованно закупили для нужд экипажа в датских проливах алкогольной продукции по списку, по безналичному расчету, в количествах не превышающих личного потребления согласно норм таможенного контроля. А "личное потребление" - понятие, как известно, исключительно широкое, и одним словом его не обьяснить. Кому кирпич на дачу привезти, у кого-то приусадебный участок по весне не вскопан - трактористу дай, а у донкермана - дочка перезрелая на выданье, свадьба на носу. А меланхолия на океанском переходе? Или ломота в костях перед надвигающимся штормом? Тоже - личные потребности, как не крути. Это же не у соседской кошки лапка ... В общем, надо людям! В списках закупок значились напитки: - спирт этиловый, пищевой, 96%, 1л/бут, производства "Royal", Голландия; - бренди, 40%, 0.75л/бут, производства "Stock 84", Италия; - вино игристое, белое spumante, 12%, 0.75л/бут, производства "Martini", Италия. Все закупленные экипажем крепкие алкогольные напитки (более 12%) были помещены в судовой бонд-кладовую и закрыты на ключ. Ответственное лицо - Старший матрос-артельщик А. При стоянке судна на рейде п. Савона (Италия), обнаружена значительная недостача алкогольной продукции помещенной в бонд-кладовую. Предпринята попытка скрыть недостачу путем подмены алкоголя пресной водой (чистой и подкрашенной в цвет бренди). По спискам, составленным ответственным лицом Ст. матросом-артельщиком А., в несанкционированное перемещение алкогольной продукции из судовой кладовой, вовлечены следующие лица: 1. Ст. матрос-артельщик А. 2. Матрос 1 кл.................. .... И так далее по алфавиту, перечисляя всю палубную команду (за исключением боцмана Гаврилыча), камбуз, и всех механиков (кроме Деда и меня). Вот так компания! Все, кто ловил рыбу! (Какая же рыбалка без...) А дело было вот как. Когда из-за нерадивых греков затянулось ожидание причала и народ заскучал, тут-то и пришла кому-то в голову светлая идея разжиться законно приобретенным питьем через артельщика, который долго и не сопротивлялся. Сказал только, что запишет на бумажку, кто что взял. Для отчетности и бухгалтерии. И до поры, все было тихо и мирно, и никто ничего бы не заподозрил до самого Союза, если бы не затянувшееся празднование 1 Мая в коридоре поваров и буфетчиц, называемом в простонародии "колбасным переулком"...
К 1 Мая мы надеялись быть дома. Но, поскольку, по понятным причинам, надежды наши рухнули, то на "Первое" мы с Витьком, взяли и поехали на берег. Специально. Себе в убыток. Назло капитану, который всеми правдами и неправдами держал народ безвылазно на борту, почти что насильно. То ему нет валюты, то граница не открыта... - Вот, на "Первое" - обьявляет по радио - товарищи по Труду, из солидарности, предоставляют катер. Желающие извольте... Знает же, что всё закрыто на праздники. Просто издевательство какое-то. Но нас так просто не возьмешь. Мы любой подвох чуем за версту, даром что ли из машины, где всё на слух да на нюх. - Мы желающие! Записывайте нас на валюту, а мы пока переоденемся в выходное платье. Праздник все же! Денег взяли немного. Тогда, любой поход на берег, не обещающий скорой отдачи, больно бил по семейному бюджету и через хроническое безденежье воспитывалась в моряках болезненно тщательная избирательность в вопросе выбора места для культурного отдыха. Это ведь только в Fort Lаuderdale танкеры выгружаются чуть ли не на круизный причал в центре флоридского курорта. Во всех остальных "савонах" - далеко за городом, на свежем воздухе, для спокойствия безмятежных граждан.
В город идем пешком, автобусы не ходят. Вообще-то мы не так представляли себе капиталистический "Первомай". Чтобы так пусто было на улицах - никакой тебе демонстрации трудящихся и лотков с пивом по всему маршруту, никогда бы не подумали. Кинотеатр был открыт и мы пошли в кино, вечная морская страсть и важнейшее искусство из всех мыслимых искусств, как кто-то, не помню кто, сказал когда-то. После кино и пары дешевого пива, денег остается 8 000 лир. Назад берем такси и внимательно следим за счетчиком. Когда на экране рядом с водителем, загорается цифра 7 950, просим остановиться где-то на пустыре, расплачиваемся, делая вид что наука про чаевые нам неведома, и полные достоинства выходим, под недоуменный взгляд удивленного таксиста... Да, не так уж и далеко мы отьехали на таксомоторе, но все равно, ногам полегче...
...Третьего числа, под вечер, когда стихли разговоры в курилке и доминошники разошлись ко сну, хмурый капитан в помятом кителе, морщась от первомайской мигрени, превозмогая дрожь в руках, громко постучал в дверь каюты старшего повара. За закрытой на ключ дверью, вовсю кипело праздничное гулянье и на посторонние стуки никто, понятно, внимания обращать не стал...
На следующее утро, мы без особого интереса узнали, как вскрывали каюту повара, и как "арестовали" всех, кто не успел, или не смог выпрыгнуть в окно каюты, находящейся на втором ярусе - нечто подобное и следовало ожидать, зная старшего повара Толика. Но благодаря разоблачительному списку артельщика, и механики оказались в центре скандала со спиртным, и это уже не могло оставить нас равнодушными. Новость принес нам Дед, и сказал что "следствие идет", и нам скажут что делать. По тогдашней традиции, любое событие на борту превращалось в политику, будь то "блэкаут" или невинный адюльтер с дневальной. Главный политический стратег Второй помощник, бывший помполит, заступал на вахту с полудня и с этого времени следовало ожидать действий "противника". До обеда еще оставалось время подготовиться к нападению и мы не стали терять времени даром. К моему огорчению, моего имени в списках провинившихся не было, и мне было неуютно чувствовать себя в стороне от товарищей. Тем более, что это была чистая случайность - мой запас "Stock 84" решено было оставить "на потом". - Это даже хорошо. - оценил обстановку Второй механик Александрыч - Будешь анализировать ситуацию обьективно и непредвзято.
Ну и задали же они нам жару, скажу я вам! Для начала, была начисто истреблена "палубная группировка" - все, как один, написали повинные расписки и безоговорочно присягнули "на вечную преданность царю" за закрытыми дверями капитанского салона. Как там уж было, то нам неведомо - на коленях ли , либо просто с преклоненной до долу головой, но это ведь неважно. Главное - капитуляция! И другим урок, и повод для раздумий. К ужину, заметно повеселевшие матросы уже дружно рассказывали анекдоты в курилке, и не исключено, что артельщик опять взялся за составление своего списка... Затем принялись за нас, и тут началось! Они нам - "Распитие на рабочем месте!" А мы им - "Где доказательства?" Они нам - "Нарушение таможенных правил Италии!" А мы - "Граница-то и не открыта даже еще! Взяли свое. Оплачено кровными. В чем криминал?" "Оборону" заняли в ЦПУ, как наиболее безопасном месте. Держались все вместе, чтобы исключить индивидуальное давление. Расходились только поспать. Дед приносил новости с моста и спрашивал с наигранной веселостью: - Ну, как проходит "Совет в Филях"? Не обращая внимания на его неуклюжие попытки шутить, мы передавали ему строгие ответные "резюме" на словах: - Сообщите в "Вольфшанце" то-то и то-то. Over. Наконец, в ход вступил главный калибр: - Предьявите письменное обьяснение - куда делись взятые из бонда товары. А если они никуда не делись, то сдайте их назад, под замок. Тут пришлось нам подумать, минут пять наверное, что писать. Но мы-то, зря что ли 5 лет за государственный счет ячневой кашей давились и в "Юморине" участвовали. А Серега с Витьком, так целое шоу в прошлом году сочинили, помните я рассказывал?
"... Передал в дар итальянским товарищам бутылку спирта "Royal", по случаю Международного праздника трудящихся 1 Мая." - это Витек пишет, любовно выводя латинскую букву R. "... две бутылки бренди слил в водосток, по причине плохого настроения. Пустые бутылки так и стоят в душевой,. Могу предьявить по требованию." - старается Серега.
"Вольфшанце" затих на время, и мы уж было совсем расслабились, когда отчаянным залпом предательски рванул последний "фугас". На обратном пути домой, всем (включая меня) влепили по строгому выговору с занесением в личное дело, а Сереге еще и дырку в дипломе просверлили. Тут уж собственными силами было не обойтись. Пришлось жаловаться в профком пароходства. Представитель профкома специально приезжал к нам в Одессу, и все наши "дела" скрупулезно разобрал, и капитану посоветовал как можно скорее отменить все выговоры и дырки, пока это дело не пошло дальше, чтобы не опозориться совсем, и не стать посмешищем на весь флот. - Лучше бы Вам сосредоточиться на финансовых показателях, капитан, в этот непростой для всей страны, переходный период - сказал серьезный представитель профкома.
***
P.S. На том и закончилась та история, совершенно уникальная в своем роде, как впрочем и все морские истории. Больше, конечно, такое уже не повторится. И дело совсем не в том, что в Италии больше нет лиры, а на флоте больше не пьют разбавленный спирт "Royal". На самом деле, всё гораздо серьезнее - не обрастают теперь корпуса танкеров, покрашенные высокотоксичными самополирующимися красками, а двойные борта не оставляют никаких шансов бедному мальку понежиться в теплой водичке, нагретой горячим грузом. Что же, остается теперь лишь уповать на небеса и ждать пока, как будто манна небесная, еда сама упадет с неба. Вы скажете: "Так не бывает!" Еще как бывает! *** ©steam25 2014 | |