Не могу сказать по какой причине, но в училище во всяких дежурствах было задействовано огромное количество народа. Куда не заглянешь, везде болтался кто-нибудь в повязке. Создавалось впечатление, что училище это какой то сверхсекретный объект. На первом курсе по этой причине на занятиях отсутствовала, чуть ли не половина курсантов. Зачем нужно было столько постов, не знали наверно даже в строевом отделе. Лично у нас сложилось мнение, что такое количество дежурных постов дает возможность офицерам реализововать те меры наказания, которые они имели право применять к курсантам. Как то, один из наших курсантов, за один месяц получил двадцать шесть нарядов на службу. Поскольку он получал их от разных офицеров и начальников, никто из них не задумывался, каким образом, курсант сможет выполнить то, что все они от него хотят. И как раз в этом случае, введенные в таком количестве дежурные посты в училище, позволили курсанту хоть и частично, но исполнить волю начальства. Посты были разные. Одни из них были проблемными для курсантов, другие шаровыми - кому как повезет. Самыми главными дежурными постами считались посты помдежей (помощников дежурного офицера). Туда заступал обычно пятый или четвертых курс. Помдежей было четыре – по учебному корпусу (как бы главный помдеж) и двум общежитиям, а также помощник по пожарной безопасности. Среди помдежевских должностей она была самой шаровой. Обычные помдежи снимались со службы пачками. Начальником строевого отдела Бубновым, майором Блинчиком, просто дежурными офицерами. В то же время, на моей памяти, сохранился единственный случай, когда со службы был снят помощник дежурного по пожарной безопасности. Летом, дежурный по училищу – кап. 2 Брегин, пришел в училищную дежурку, и вздумал попить минеральной воды - вытащил из портфеля бутылку и взял со стола стакан, которым за пять минут до его появления, пользовались училищный помдеж и пожарник, разливая какое то дешевое вино. Стакан естественно, помыть не успели и оба были сняты. Получилось это потому, что Брегин был цикловым офицером, который читал лекции только механикам, и только им была хорошо известна его привычка пить постоянно минеральную воду. Поэтому помдежи из механиков, всегда держали для Брегина отдельный чистый стакан. В случае, закончившимся снятием обоих, на пост помдежей заступили радисты, которые привычек Брегина не знали. Может по счастливой случайности, а может по воле кого то из строевых, пост пожарника закрепили именно за нашей группой (в период четвертого-пятого курсов). У пожарника было два огромных преимущества. В отличии от помдежа по училищу, который был обязан сидеть в дежурке на глазах начальства, в том числе в самый опасный утренний период, пожарник лишь замещал его ночью на несколько часов, как раз тогда когда спал и дежурный офицер. Он также менял помдежа на время завтрака, обеда и ужина, когда риск влететь был минимальным. Вторым преимуществом являлось то, что все остальное время, пожарник мог болтаться где угодно в пределах училищной территории, а ввиду отсутствия какого бы то ни было контроля за ним и вне ее. С завистью смотрела на нашу группу группа параллельная. Им то как раз и досталась опасная должность основного помдежа. Но никакие «подкаты» к командиру и даже попытки выйти на строевой отдел, им не помогли. Помдежам по общежитию также как и помдежу училищному тоже доставалось. Если в учебном корпусе, объектами повышенной опасности были большие начальники, то в общежитии опасность исходила от ротных командиров. Опасность многократно возрастала в вечернее время. К этому времени в ротах, группах и кубриках начинали гульванить. В таких условиях обычно утрачивалась бдительность курсантов, что начинало беспокоить дежурную службу и в первую очередь помдежа.
Было также два дежурных по столовой (старший курс) и рабочие по столовой (первый-второй курс). Служба была благодарная, но нервная. Все это происходило из-за пирожков с мясом и повидлом. Руководство столовой организовало производство пирожков в небольших размерах. Вначале, их продавали около Пинро и у Детского мира, причем на это отряжали курсантов. На реализацию партии, выпеченных одной сменой уходило не более пары часов, тем более что больше половины бесплатно съедалось самими продавцами и их друзьями. В белых фартуках, одетых поверх шинелей как дворники времен первой революции, курсанты стояли около бачков с пирожками и, в качестве живой рекламы, поедали их один за другим. Насмотревшись на то, как курсанты даром уничтожают пирожки, руководство столовой решили выбросить товар на «внутренний рынок». Расчет строился на карманных размеров стипендию и на ненасыщаемость курсантских желудков. Результат превзошел все ожидания. Суточная партия пирожков сметалась за одну перемену. Создавалось впечатление, что матросы - анархисты идут на штурм столовой, за дверьми которой укрылась вся мировая контра. Соответственно на всех желающих пирожков не хватало, поэтому самые голодные, старались, до начала продажи, проникнуть в столовую, а лучше на камбуз, где находились запасы пирожков. То, что для этого нужно было уйти с занятий, ничего не значило, когда речь шла о пирожках. Однако, нахождение в учебное время в столовой и тем более на камбузе курсантов, не входивших в состав дежурной службы, почему то не нравилось некоторым офицерам. Для самих курсантов никакой угрозы в этом не было, они уже давно научились появляться и исчезать, как японские воины-ниндзя. Дежурный по столовой, как любой курсант тоже это умел делать, но он должен был находиться в столовой. Ему и доставалось от начальства. В каждой роте службу возглавлял дежурный, маленький, но все-таки начальник. Ему подчинялось два, иногда три дневальных. Дежурному разрешалось спать ночью, не раздеваясь, но сняв ботинки. Назначался он из числа комодов, правильных с точки зрения командира курсантов или просто из старших, если в роту входили курсанты разных годов набора, проживающие на одном этаже. Дежурный находился под двойным прессингом. Со стороны дежурного начальника и со стороны собственного командира. Дежурный офицер представлял постоянную реальную угрозу только для дежурной службы нижнего этажа, для всех остальных вышенаходящихся - лишь в ночное время. При его появлении днем, дневальный обязан был заорать как можно громче – Рота смирно, дежурный на выход, или просто - дежурный на выход. Поднятая таким образом паника на нижнем этаже, доходила до верхних этажей, мобилизовала службу, давало время тем, кто незаконно в учебное время отирался в роте, попрятаться кто где может. Ночью дневальный ничего ни кричал, и ворвавшись офицер, мог запросто накрыть кого нибудь из картежников, или найти стаканы, которые не успевали попрятать. Хитрые офицеры, такие как Вишняков, пытались ловчить. Чтобы система голосового оповещения не успевала сработать, они рвали сразу в самую опасную, по их мнению роту и начинал проверку именно с нее. Но в этой ситуации выигрывали дежурные службы на других этажах. В ночное время, дежурные службы на этажах часто прикрывал помдеж по общаге. Под видом необходимости входному дневальному посетить туалет, тот засылался на этажи, где предупреждал службы, о том, что дежурный офицер готовится выйти на охоту. Свой командир роты был для дежурного всегда более опасен. Командирская комната находилась непосредственно на этажах. Командиры, постоянно бегая из общежития в училище и обратно, нервировали дежурных в течение всего дня. Дежурные службы снизу не обязаны были криками реагировать на чужих офицеров. Голосовая служба оповещения не них не срабатывала. Основную часть дежурной службы представляли дневальные. От них требовалось немногое. Дневальные в ротах должны были иметь громкий голос, такой голос, чтобы крик его могли услышать на всех этажах, причем не только бодрствующая часть дежурной службы, но и та часть, которая спала. От дневальных на других постах не требовалось и этого. Дневальные на входе в учебный корпус и в общежитие, выполняли роль внешне напоминающую роль швейцаров в дорогих ресторанах, только с той разницей, что в ресторанах ставят на вход солидных с лица мужиков. В училище же на схожие с швейцарскими посты, подбирались почему то вертлявые и болтливые курсанты, с самыми глумливыми в училище физиономиями. Существовала легенда, что в свое время, именно такому дневальныму довелось спасти всю дежурную службу учебного корпуса от большой беды. Как то ночью, начальник организационно-строевого отдела (сейчас уже трудно сказать кто это был) неожиданно заявился в училище. Зайдя в учебный корпус, он обнаружил всю службу то ли отсутствующей то ли спящей. Не поднимая никакого шума, строевой сорвал печать с одной из стеклянных пирамид, в которых хранились два знамени, училищное и знамя военно-морского флота. Взяв одно из них, он тихо, отправился в свой кабинет, который находился на первом этаже общежития. Говорили, что он прошел через пост вестибюля общежития, где дежурная служба была на месте, с пустыми руками, а знамя втащил в свой кабинет, чуть ли не через окно. Проснувшись или появившись на посту, обнаружив пропажу флага, училищный помдеж и дневальный пришли в ужас. Попытались что-нибудь узнать от дежурной службы общаги. С их слов, строевой не проявил никакого интереса к дежурной службе в общежитии (что было странно), прошел очень быстро, не задавал никаких вопросов и вообще явно хотел казаться незаметным. Пришли к выводу, что строевой причастен к пропаже знамени. Узнав, что строевой ушел в шинели, видимо все таки домой, дневальный с училищного поста сумел как то проникнуть в его кабинет, нашел там знамя, и вернул его на место. Все это было сделано, пока дежурный офицер спал. Позже, давая оценку действиям дневального, курсанты сочли их высоко профессиональными. Говорили, что дневальный, попав в ОРСО через дверь, ухитрился даже не нарушить имеющейся на ней пластилиновой печати. Были и такой пост как дневальный по КПП. Обычно, на дневального надевали огромный и длинный, до самой земли, тулуп и выгоняли его на мороз. Это кажется был единственный внешний пост в училище. Насколько помнится мне, по смыслу этой должности, дневальный по КПП, должен был обеспечивать пропускной режим для училищного автотранспорта, которого практически не было и обходить территорию училища по периметру с последующими докладами дежурному офицеру или помдежу. На самом деле, днем этот дневальный иногда изображал выполнение каких то дежурных функций, а в вечернее и в ночное время он занимался только тем, что разводил костры и жег всякий мусор, в основном старые автомобильные покрышки, которые тащил на территорию училища наверно весь город. Считалось, что сжигая мусор, тем самым дневальный по КПП очищает территорию. На самом деле он просто грелся. Естественно, что в теплое время никаких костров из покрышек он не разжигал и с мусором вообще предпочитал не связываться. Также в дежурной службе предусматривался еще один дневальный пост в училище. Курсант в течение всего дня открывал и закрывал дверь за офицерами цикла ВМП, которые бегали на цикл и обратно, а ночью охранял две учебные торпеды и одну старинную корабельную мину. Дневальному по циклу ВМП доверяли технику, хоть и устаревшую, а не какой то там мусор на КПП, а более того, ему приходилось общаться с цикловиками, более демократической по мнению курсантов частью офицеров училища. Хотя в районе цикла было значительно больше офицеров, что мешало дневальному, сюда крайне редко заглядывал дежурный и командиры рот. На цикле у двери, которую приходилось постоянно открывать и закрывать, разрешалось даже держать стул. Правда, с приходом в училище капитана первого ранга Якубовского (Кубика), стул убрали. Однажды на цикле ВМП поднялась паника. Один из цикловых офицеров не поленился пересчитать количество крепежных гаек на учебной торпеде и обнаружил недостачу нескольких штук. Тут же в их пропаже был обвинен дневальный. В вину ему вменялось то, что он либо сам ночью скрутил с торпеды эти гайки, либо это сделали другие, которых дневальный пропустил, а может проспал во время своей вахты. Пришлось подозреваемому дневальному откручивать такие же гайки в другом месте и прикручивать к торпеде. Учитывая, какими ржавыми были шпильки, на которые эти гайки пришлось наворачивать, скорее всего, этих гаек и не было с момента появления торпеды в училище. После этого паника быстро утихла. Кроме дежурных и дневальных, в состав суточного наряда входил рассыльный. Рассыльный был официально закреплен за дежурным офицером, но поскольку все свое дежурное время болтался около училищной дежурки, традиционно его считали шнырем при помдеже. Поскольку рассыльный обязан был знать в училище все ходы и выходы, на этот пост всегда заступали курсанты, имевшие кое какой опыт. Обычно это место доставалось второму курсу, опыта у которого уже было достаточно. Претендовать на такой пост более старшим курсантам было несолидно. Пост рассыльного по степени своей шаровости напоминал пост помдежа-пожарника. Также, как и пожарному помдежу, рассыльному можно было болтаться где угодно, с той небольшой разницей, что об этом должен был знать училищный помдеж. Рассыльный обычно не давал помдежу и его дневальным умереть с голоду. Заявившись в столовую, якобы по поручения офицера, он скупал только что приготовленные пирожки, на всю дежурную службу в учебном корпусе. Опоздать с их покупкой означало наверно самый крупный прокол в действиях рассыльного. Для решения каких то оперативных задач, которые иногда могли возникать в училище, назначалось дежурное отделение, которое официально в состав суточного наряда не входило. Оно заступало на дежурство на целую неделю, и даже не освобождалось от занятий. Однако найти на занятиях кого либо из них было практически невозможно. С утра, отделение отправлялись к помдежу и просило его найти всему отделению какую нибудь срочную работу. Минут на десять. Через пять минут, после начала занятия в класс заявлялся рассыльный, требующий отделение для срочных работ. Отделение с озабоченными рожами покидало аудиторию и исчезало. До обеда. Еще был санпост. Ему кроме повязки (или вместо) выдавался веник. Он должен был после перемен обходить все закоулки в учебном корпусе и убирать мусор. Перед заступлением в наряд дежурный офицер проводил развод. На плацу возле общаги или в ее вестибюле. Проверял форму, прически иногда спрашивал сигналы. Один раз случился казус. Борода (кап.3 Соколов с промрыболовства) стал спрашивать сигналы у дневального с первого курса радистов (хотя у них общага была на Егорова, иногда на развод они тоже выходили). А поскольку дежурный офицер был один и находился обычно в учебном корпусе или в общаге на Русанова, дежурной службе радистов было очень удобно (если конечно не стоял дежурным кто-нибудь из их командиров). Офицер говорил помдежу – Я пошел проверять радистов. Помдеж звонил радистам. Их помдеж давал один звонок. Вся служба и все вообще на Егорова были готовы к приходу дежурного. Так вот этот Борода спрашивает у радиста – Какие знаешь сигналы? Тот отвечает – большой сбор –такой то сигнал. Еще что-то сказал, а потом говорит – Один звонок – идет дежурный офицер.
Особая тема – танцы (или дискотека) по субботам. До 79 года играл ансамбль (в основном из радистов). Потом стали устраивать дискотеки. Девиц было немеряно. В пятницу они начинали доставать дежурную службу звонками – будут ли в субботу танцы. А они бывали не каждую неделю. Помдеж часто врал им. Типа звонок – Будут танцы завтра? Помдеж у дневального спрашивает – не знаешь танцы будут? Дневальный почему то всегда знал. - Нет, не будут. Помдеж берет трубку – Да, будут, в семь часов. Можете приезжать. Я как то раз стоял пожарником с пятницы на субботу и какой то девке тоже наврал насчет дискотеки. А в понедельник Шура Козлов, который меня в субботу менял рассказывает. - Заявилось девиц человек пятнадцать. Ломятся в двери – откройте, мы на танцы, нам сказали что будут. Наверно полчаса им всей службой объясняли, что нет танцев, те не верили. Пока дежурный офицер не появился и не прогнал их. В общем служба повеселилась. Так очень часто было. В субботу помдежи меняются, так первый вопрос – звонков много было? Бывало даже приедут девки на танцы, которых нет, и остаются в дежурке до ночи (а было и до утра), пока дежурный офицер не придет. Начнет возмущаться – что мол за посторонние? - А это моя сестра – принесла перекусить. А сестра в короткой юбке и килограмм косметики на лице. Где то в восьмидесятом году начальство решило, что всех подряд пускать не нужно и стали выдавать на роту определенное количество пригласительных билетов. То есть девицы могли пройти по пригласительным билетам, которые им давали курсанты а им тех вручал комитет комсомола. А училищный комсорг Федя решил чтобы училище на этом еще и зарабатывало деньги. Покупались самые дешевые открытки, на них ставилась печать ММУ им. Месяцева и их предполагалось продавать. Как то в субботу (дискотека была), Федя приносит в дежурку пачку проштампованных открыток (штук пятьдесят), говорит - нужно продать по сорок копеек. Дает какую то ведомость, чтобы заполнили и уходят. Девицы уже топчутся на улице. Никто в дежурке не знает, что делать с открытками. Как продавать? А вдруг откажутся? Заходит в дежурку курсант Бабашко, с нашей группы. - Привет, танцы что-ли будут? А что это у вас? - Да вот комсорг велел распространить пригласительные билеты по сорок копеек. Не знаем что делать. – Давайте сюда. Берет выходит на улицу. – Девочки, по указанию начальство теперь проход на дискотеку платный. За десять минут все распространил. Возвращается в дежурку, приносит деньги. – Сколько там полагается комсоргу – ага, пятьдесят билетов, значит двадцать рублей. Получите. – Ну Саня спасибо, выручил, не знали что делать. По сколько взял, то? – По рубль двадцать. Потом уже позже, у нас мастер был – Костя Бородин, он на куске резинового экспандера сделал печать, мы такие билеты сами делали. Кажется то же самое делали и судоводы. Помню замполитом училища, по моему с 1980 года, был Пеляк. Он не разрешал, чтобы во время дискотек в зале свет выключали. Ему объясняют, что в зале есть цветомузыка, люди старались, делали, подключали - весь смысл пропадет если в зале включить освещение. Ничего не понимает. Придет, включит свет и уходит. Курсанты свет выключают. Снова приходит Пеляк и включает свет. Опять выключат. И так постоянно. Хорошо, что он бывал не часто, вместо себя комсорга оставлял.
|
Зарегистрирован: 22 окт 2008, 17:39 Сообщения: 425
Репутация: 14
|