В Ростов поезд привёз Вовку ранним утром, и он сразу отправился в уже хорошо знакомый со времён сдачи экзаменов главный учебный корпус, который теперь на долгие, как тогда казалось, годы стал для него и для других курсантов просто «Гуком». Всё было, как и в прошлый раз, когда они с Шуркой Иванчиным пришли сюда вечером, прямо с поезда: за теми же дубовыми дверями, за массивным столом сидел точно такой же дневальный с той же повязкой.
-Судомеханик, - глянул он Вовкин вызов и сделал какую-то отметку в лежащем на столе журнале - Тебе надо спуститься по улице Обороны, через пару кварталов увидишь красное четырёхэтажное здание – это и есть экипаж №2 для судомехаников. Там тебе растолкуют всё остальное…
Красное здание с высоким бетонным забором вокруг Вовка нашёл быстро, тем более, что на его стене красовалась большая стеклянная доска, на которой значилось – «ЭКИПАЖ № 2». Во дворе экипажа, возле будки КПП (контрольно-пропускного пункта) тоже торчал дневальный. Внимательно посмотрев вызов, он пропустил Вовку.
-На четвёртом этаже, в том подъезде, на столе лежат списки, там найди свою фамилию, номер группы и кубрика…
«Экипаж… кубрик… - здесь всё по-морскому называется…» - соображал Вовка, поднимаясь по лестнице, а, вернее, по трапу.
Вовкин кубрик оказался под номером 61. Представлял он собой огромное помещение, в котором располагались целых пятнадцать двухэтажных коек, на некоторых из них сидели и лежали разновсякие пацаны.
-Я пока здесь назначен старшим, - сразу подошёл к нему крепкий, светловолосый парень в майке и спортивных
штанах с лампасами. – Зовут меня Сергей Житников, а ты кто у нас?..
Вовка молча протянул всё тот же вызов.
-Панин…так, - парень воткнулся в список, висящий на дверях. – Твоя койка двадцатая, нижнее место и вот эта тумбочка. И рундук возле стены тоже двадцатый. Постель получишь в подвале у кастелянши после того, как пройдёшь санпропускник.
-А где это?..
-В первом экипаже…. Там медсанчасть и всё остальное…
Пока Вовка получал разъяснения, подошли ещё двое ребят. Один из них назвался Гисматулиным Эриком.
«Татарин… Может земляк…», - подумал Вовка и спросил:
-Эрик, а ты откуда?..
-С Батайска, с-под Ростову…
«Татарин, а говорит как чистый донской казак», - снова подумал Вовка, который различал местный акцент ещё со времени сдачи экзаменов.
Второй парень оказался из южного города Анапы. Он назвался Дьяковым Александром. Вместе с этими ребятами Вовка прошёл санпропускник, получил постель, после чего устроил своё барахлишко по тумбочке и рундуку. Новое курсантское пополнение всё прибывало, и к вечеру этого дня в кубрике осталась пустовать только одна койка, да и та ненадолго.
Наутро все зашевелились рано, задолго до установленного подъёма из режима дня, висевшего на той же двери. До семи часов, когда звонок громкого боя дал по коридору команду «подъём!», все уже успели побывать в подвальной умывалке, привели себя в должный порядок и стали ждать построения. А между тем продолжали знакомиться с соседями сбоку, снизу, сверху и дальше по коечному ряду.
Наконец, вдоль длинного коридора и по кубрикам разнеслось:
-Всем выйти во двор на построение!..
Во дворе, ещё толком не состоявшихся курсантов, ждал уже немолодой флотский офицер с погонами капитан-лейтенанта.
-Сто двадцать шестая группа – строиться здесь!.. Сто двадцать седьмая – здесь!.. Далее – сто двадцать восьмая!.. – разносились команды по двору.
Вторая рота судовых механиков состояла из трёх групп по тридцать человек в каждой.
-Я ваш командир роты, зовут меня Николай Семёнович Кислов. А ближе с каждым из вас я познакомлюсь по ходу дела, и произойдёт это очень скоро.
Командир роты довольно пространно рассказал новым курсантам о самых общих понятиях курсантской жизни.
-Курсант Величко!.. Выйти из строя! – скомандовал, наконец, командир, закончив вступительную часть.
-Это ваш ротный старшина! – показал он на крепкой кости парня, вышедшего из строя. – Он отслужил армию, зовут его Василий Петрович, но для вас он просто «товарищ старшина»… В каждой группе тоже будут назначены старшины и их заместители из числа тех курсантов, кто отслужил в армии, они и будут вашими непосредственными командирами…
Командир роты ещё некоторое время вводил в курс своих подчиненных и передал бразды правления старшине Величко.
-Рота-а – а!.. Равняйсь!.. Смир-рно!.. Напр-р-р-аво!.. Ша-а-агом марш!
Конечно, строй разномастных пацанов, одетых кто во что горазд, представлял собой унылое зрелище, но сразу после завтрака в столовой первого экипажа им выдали морскую форму, в состав которой входила целая куча разного…
…И потянулась учёба, которая сама по себе, мало чем отличается от учёбы в любом другом учебном заведении, но здесь над всем зримо и незримо стоял морской порядок, а это, прежде всего, строгий режим дня, строевая подготовка, и… забор с карантином, который продолжался целый месяц.
Этого месяца вполне хватило для того, чтобы полностью освоиться с новой жизнью, привыкнуть к строгому распорядку дня и ночи, узнать своих преподавателей и командиров, даже получить и исправить двойки. Все однокурсники перезнакомились между собой, успели с кем-то подружиться, а с кем-то даже поссориться и помириться.
Темерник
Во время карантина строевая подготовка проводилась каждое воскресенье во дворе экипажа. Командовал на занятиях старшина роты Василий Величко – бывший сержант срочной службы. Величко был прирождённым старшиной. Чуть выше среднего роста, плотно сбитый, с мощной грудью и коренастыми ногами, которые он широко и крепко расставлял при ходьбе. Вместо причёски – постоянный солдатский ёжик и ко всему этому великолепный командирский голос…
-Налево!.. Шагом…арш!… Напр-р-раво!.. Рот-т-та стой! – разносились два предобеденных часа зычные команды бравого старшины, а в унисон им тяжёлый топот курсантских “гэдэ” – есть такая разновидность специальных ботинок.
Из открытых окон кубриков выглядывали старшекурсники, которые уже давно прошли всё это, и теперь снисходительно посмеивались над салажнёй. Особенно над ретивостью бывшего армейского сержанта, что, однако, нисколько того не смущало, и не было случая, чтобы он позволил себе и курсантам какой-то поблажки или лишнего передыха на протяжении всего отпущенного времени строевой подготовки.
С окончанием карантина, занятия строевой подготовкой были перенесены на набережную речки Темерник или, как её называли местные – Темерничка. Набережная, конечно, громко сказано. Сама речка была шириной всего десять-пятнадцать метров и заключена в грязный высокий бетон, а её парапет представлял собой глухую, бетонную же стенку около одного метра высотой и толщиной больше полметра.
От речки при попутном ветре исходило… зловоние. В коротких передышках между шагистикой некоторые курсанты спускались и, пересиливая тошнотный запах, заглядывали через парапет…. Мимо в Дон, до которого было рукой подать от строевого плаца, плыли в зеленовато-фиолетовой жиже тарные ящики, склянки, поганкового вида и цвета презервативы, г---- в натуре и множество другой вонючей дряни…
Сначала Вовка никак не мог поверить, что всё это течёт прямо в Дон, который так ласково и по-доброму встретил их с Шуркой ещё в конце июля, а потом давал приют на своём тёплом песчаном левом берегу.
-Вы не смотрите, что Темерничка сейчас такая, - горячо защищали невиноватую речку ростовчане. – Когда-то по ней сам Пётр Первый на своих судах запросто плавал…
-Тем хуже для вас…. Как же это вы смогли загубить целую судоходную реку?.. Если у вас так дело пойдёт и дальше, то у вас и на Дону пароходов не останется – на плотах среди помоев будете плавать…
Вокруг Вовкиного Зеленогорска тоже с природой обходились неласково, чего только стоят одни нефтегазовые факела!.. Но такого открытого надругательства он никак не ожидал увидеть, а тем более в полюбившемся ему Ростове с его Тихим Доном. Это так потрясло его, что Вовка решил сразу же после очередной строевой дойти до устья Темерника, и своими глазами посмотреть, как заходит в Дон весь этот гнилой сток, и куда эта дрянь течёт дальше…
Темерник, входя в Дон, будто спотыкался. Его серо-зелёная жижа сразу сворачивала вниз, и Вовка пошёл вслед за ней по правому берегу. На поверхности плотного, бурого шлейфа, который ядовитой змеёй тянулся вдоль берега, несмотря на ветерок, не было ни рябинки. Видимо, даже ветер не хотел соприкасаться с «подарком» человека великой реке, когда-то радушно принявшей его на своих девственно чистых берегах …
Было видно, что и Дон старается не впустить это в свои чистые воды, ставит плотный заслон своими потоками-струями, но постепенно чёткая граница между гадким и чистым всё-таки стала размываться. Мерзкая жижа распространялась всё шире и шире, но могучая река своей волной разрезала змеиное тело вдоль и поперёк, разрубала его в мелкие куски. И, выворачиваясь от нестерпимой тошноты с приступами рвоты, поглощала в свои глубины то, что послали ей люди, гордо называющие себя её детьми…
В экипаже Вовка делился увиденным с Сашкой Назыровым – новым ростовским другом, который молчаливо и угрюмо слушал Вовкины переживания.
-Хорошо хоть, что пляж и набережная выше по течению…
-Ладно, Вовка… Ты думаешь, что мы не видим всё это… «Вечерний Ростов» постоянно про Темерничку пишет, и сверху её уже начали чистить – там сейчас столько всякой техники нагнали: экскаваторы, бульдозеры - так что скоро мы в ней рыбу будем ловить, как раньше….
Темерник и в самом деле почистили, нечистоты стали перерабатывать, но произошло это не так скоро, как об этом мечтал ростовчанин Сашка…
Первое увольнение
Ко времени окончания карантина, а это значит к первому увольнению в город, курсанты все как один имели пригнанную по фигуре, с учётом моды форму «три», которая состояла из широко известных суконных флотских брюк и такой же чёрной или тёмно синей рубахи с полосато-голубым воротником-гюйсом. Подгонкой за два рубля занимались несколько портних, живших в домиках вокруг обоих экипажей, после чего форма помещалась в рундук и ждала своего часа
Час этот пришёл в первую субботу октября и Вовка с Витькой Колчановым – ижевским северянином, получив карманную стипендию и строгий инструктаж от Величко, вышли за будку контрольно-пропускного пункта.
Несмотря на октябрь, вечер был по-летнему тёплым – всё-таки юг, хоть и не совсем Черноморское побережье. Через пять минут ребята спустились на набережную и вышли к реке неподалёку от летнего кафе «Донская волна», которое в эту осеннюю пору ещё светилось яркими огнями и гремело музыкой.
Вокруг одноногого столика, скрючившись на высоких стульчиках, что-то тянули из соломинок Сашка Дьяков, Мишка Романов и ещё двое курсантов из их группы.
-Пацаны, идите сюда! – крикнул Мишка, завидев Вовку и Витьку. – Обмоем первое увольнение, как положено!..
Почесав загривки, скромные северяне присоединились к темпераментным южанам. Заправлял Мишка… Он лихо подозвал уже знакомую ему барменшу, и ребята заказали себе то же самое, что и остальные. Сухое вино было тепловатым и напоминало неостуженный квас и цветом, и вкусом.
-И как вы всё это пьёте, да ещё деньги за это платите? – искренне удивились Вовка с Витькой.
Так и не допив, северяне оставили весёлую и дружную компанию. Продолжили свой путь по набережной в сторону морского вокзала, возле которого возвышалась громада многопалубного “Дмитрия Пржевальского”. Немного понаблюдали, как на одной из его палуб беззаботные туристы выплясывали что-то среднее между “калинкой-малинкой” и начинающим будоражить умы и конечности заграничным твистом.
Мимо них, стоящих у парапета, тянулись гуляющие, над которыми витала атмосфера постоянного, безмятежного веселья. Казалось, что парни, девушки, люди постарше, которых, правда, было совсем немного, ежедневно с утра до ночи, меряют расстояние от “Донской волны” до строящегося моста на Ворошиловском проспекте.
Отметившись в “Волне” и развернувшись, компании и пары следовали назад, доходили до морского вокзала, где делали короткую остановку в привокзальном буфете и шли дальше. В конце весёлого маршрута моргало неоновыми ресницами кафе “Прибой”, где юркие тётки и подозрительного вида дядьки из-под полы и совсем недорого продавали к пиву роскошных донских раков.
Маршрут этот, конечно, был далеко не обязателен для всех, даже для большинства гуляющих и отдыхающих. Просто, если мимо тебя пару или больше раз пройдёт одна и та же компания, то они уже и дальше привлекали внимание в том случае, если тебе самому нечего делать, кроме как бесцельно зевать вверх, вниз и по сторонам.
Без преувеличения каждый третий ещё более выделялся на фоне по-летнему пёстрого людского многообразия своей чёрной формой и белым пятном фуражки. Громоздящиеся рядом с набережной две мореходки густо подмешивали этот цвет в сарафанно-разноцветную радугу ростовчан.
Курсанты чаще всего бродили по двое, по трое. Часто с девчонками, но это уже, в основном, старшекурсники. Некоторые из них тоже крутили по известному маршруту по несколько раз.
Вовка с Витькой неспешно прошли вдоль парапета, за которым по вечернему Дону туда-сюда сновали прогулочные и рейсовые трамвайчики, изредка глухо буркали сердитые на что-то крохотные речные буксирчики. Раза два по воде проскользила яхта, треугольный парус которой ровно рассекал своим лезвием пейзаж левого берега.
Выше тальника, густо усеявшего противоположный берег, торчали пики портальных кранов, по которым можно было судить, что левый берег, в отличие от праздного правого, был трудягой, по крайней мере, на участке напротив веселящейся набережной.
-Что-то в горле пересохло, - повернулся Витька, когда ребята поравнялись с «Прибоем». – Может, по кружке пива?..
Пиво Вовка попробовал тоже в первый раз, и оно ему не показалось, он даже не допил его, как и вино в кафе.
«Чего хорошего находит народ в этой разбавленной горчице?..»
Выйдя из кафе, ребята поднялись по крутой деревянной лестнице на Ворошиловский проспект. Проспект - одна из главных улиц города, был самым широким из центральных и, пересекая улицу Энгельса, уходил в набирающую темноту вечернюю дымку. А сквозь дымку всё ярче проступали огни уличных фонарей, искорки автомобильных фар, свет затейливых окон, которые кругом были неодинаковы не только в соседних домах, но и на разных этажах. Не то, что в зеленогорских пятиэтажках!..
На проспекте народу было меньше, чем на набережной и в основном люди шли навстречу – выходной вечер только начинался. А Дон со своей набережной приглашал к себе всё новых и новых желающих прикоснуться к его свежему дыханию.
Ребята всё тем же прогулочным шагом вышли к центральному входу в главный ростовский парк на улице Энгельса. В парке народа было даже больше, чем на набережной, Откуда-то неслась музыка, а в множественных тёмных аллеях прятались вездесущие парочки… Но Вовка с Витькой своё первое увольнение ещё в экипаже договорились посвятить городу Ростову, который с этих пор становился надолго родным домом.
-Ну и как тебе Ростов на первый взгляд? – спрашивает Витька.
-Почему на первый?.. Я ещё во время экзаменов всю центральную часть города облазил… больше двух недель был в Ростове…
-Экзамены – это совсем другое дело… Ты ведь тогда точно не знал, что будешь учиться здесь больше четырёх лет.
-Конечно… тогда нам всё домой хотелось. Тем более, что целую неделю на вокзале ночевали, так что хватили лиха. Но и тогда Ростов нам сильно понравился – гораздо больше, чем Москва…
За разговорами дошли до экипажа. В кубрике их встретил Сашка Назыров, побывавший дома. Из большого портфеля он достал маленькую канистру, яблоки, виноград, разную домашнюю снедь.
-Не бойтесь – это всего-навсего виноградный сок – сплошные витамины.
К столу присоединились все, кто в этот час вернулся из увольнения.
Вовкины встречи.
Кончился карантин, уже не раз Вовка с ребятами гулял по набережной, Центральному парку культуры и отдыха, который, как и большинство подобных парков по всей стране носил имя пролетарского писателя.
Вовка тут же вспомнил, что и в Зеленогорске в их лесопарке сразу у входа стоит скульптура Максима Горького и название лесопарка соответственное.
Но больше, чем где-либо в Ростове, курсанты любили проводить вечера именно на набережной, хотя бы потому, что на набережную можно было спуститься кувырком прямо от будки КПП* экипажа № 2.
На набережной всегда пришвартованы большие теплоходы и маленькие речные трамвайчики, на которых царила совсем другая жизнь, чем на твёрдой земле. Из мощных репродукторов лилась всегда праздничная музыка, на палубах танцевали. Через большие иллюминаторы в каютах просматривался ничем не озабоченный народ.
Пассажиры спускались на набережную и смешивались с ростовчанами, чтобы потом опять подняться по длинному трапу и занять свои места согласно купленным билетам.
Вовка никогда ещё не был долгое время на судне. Парусная трёхмачтовая баркентина «Альфа» (именно она была одной из главной героинь в фильме «Алые паруса») – это не тяжеловесный двух - или даже трёхпалубный речной пассажир. Но на «Альфе» Вовка с остальными курсантами его роты сходили только от Ростова до Азова и назад. Уложились в один световой день. Разве это морское плавание!..
Ему очень хотелось ступить на палубу высоченного парохода, но вот Витька Колчанов, стоящий рядом, дёргает его за рукав форменки:
-Хватит зевать, пошли в сторону «Прибоя», там наши должны быть…
-Уже по своим заскучал?
-Почему обязательно заскучал?.. С народом веселее…
-С народом каждый день в кубриках и в аудитории, лучше давай вон к девчонкам подсядем, чувствуется, что они одни…
Вовка уже не первый раз пытался завязать знакомство с ростовчанкой, но как-то не складывалось. То девчонка ему со второго взгляда переставала нравится, то девчонки сами торопливо уходили, оставляя насиженное место на лавочке.
-Не хотят с первокурсниками связываться, - решал в таких случаях Вовка. – Как же они догадываются, ведь ни один первокурсник не носит одну-единственную курсовку*.
Правильный ответ напрашивался сам собой: ведь второкурсники, а уж тем более курсанты третьего и четвертого курса, непременно носят курсовки, так что салагу-первокурсника опытная девчонка всегда отличит от курсанта постарше.
-Я отойду сигареты купить, а ты пока швартуйся, - вдруг задумал тактический ход Витька.
Вовка, было, опешил от ловкого финта своего друга, но тот уже удалился, не выслушав Вовкиного «фе»*. Так что ему пришлось взять себя в руки. Он вздохнул полной грудью, будто собрался нырнуть метров эдак на двадцать прямо с парапета. Выпустил Вовка воздух только на самом подходе к лавочке с пока неизвестными подружками. Девчонки плотно жались друг к дружке.
Вовка упал мягким местом на самый краешек длинной лавочки. Девчонки молча уставились.
-Вы не бойтесь, - вдруг вырвалось у Вовки даже неожиданно для него самого. – Я только минут пять посижу и дальше…
-Устал что ли? – в голос засмеялись обе. – Наверное, раз пять уже туда-сюда?..
-Да я только пришёл, просто ещё не решил куда идти, - сказал чистую правду Вовка.
Вовка опять набрал воздуха, осторожно привстал и, сделав пару шагов к девчонкам, снова присел на чуть влажную от осеннего тумана скамью. Когда он осмотрелся, то заметил, что между ним и девчонками вполне может поместиться ещё один такой человек, как Вовка.
«Вот чёрт, - скосил он глаза на пустое место. – Надо было сразу поближе сесть, а теперь ползти по скамейке неудобно…»
Но он сразу заметил, что девчонки не сделали никакой попытки встать и уйти. Они обе оставались ровно на своих местах. Это заметно приободрило Вовку. Пришло самое время познакомиться или хотя бы сделать попытку.
Вовка долго не мог определиться со своим именем. Как называть себя при знакомствах с девчонками? Просто Вова?.. Что-то совсем детское, тем более, Вовик… Володя – длинно и тягуче… Владимир - слишком солидно….
«Эх, - вздыхал он. - То ли дело Саша или Сергей… Олег или Виктор – тоже ничего…»
Представляться Вовкой и вовсе не предусматривалось. Взять тех же девчонок – вряд ли кто из них назовёт себя при первом знакомстве Ленкой или Галькой. Машкой и вовсе… С другой стороны Мария едва ли не самое распространённое в мире имя.
Правда, самого Вовку утешало то, что один из его тёзок был основателем Киевской Руси, откуда и вовсе пошла вся Россия. Владимиром был и основатель Советского государства. Да мало ли было Владимиров в истории Руси и России!.. Но то история, а тут вечерняя набережная с девчонками тут и там…
Но он вдруг вспомнил, что в кубрике все зовут его именно Вовка, так что…
-А я знаю, что вы скажете дальше, - вдруг первой заговорила темноглазая – та, что оказалась поближе.
-То есть?.. – опешил Вовка и даже чуть отклонился назад по лавке.
-Вы спросите, как нас зовут?..
-Вот и не угадали… но я попробую сам догадаться…
-Ой, как интересно…
«Ну и осёл же я, - опомнился Вовка. – Как это я могу угадать?..»
Девчонки ждали.
-Вас зовут… Люба…
Девчонка весело рассмеялась…
-И вовсе не Люба!..
-Тогда… тогда не знаю…
-У вас в лексиконе только одно женское имя?..
-А меня? – вставила голос вторая девчонка. – Как меня зовут?..
-Тоже Люба, - не стал долго гадать Вовка.
Теперь смеялись уже обе.
-У него действительно в лексиконе только одна Люба!.. У вас знакомую так зовут или первую любовь?..
-Нет у меня знакомой, - опять не соврал Вовка.
-Меня зовут Лена, а её Лида…
-Ну вот, видите! – обрадовался Вовка. – Вы обе на букву «Л» - так что я почти угадал…
Оставалось назвать себя, но…
-Вот теперь вы отгадайте…
-Вас зовут… зовут…
Девчонки на ушко перешептались.
-Вас зовут… Саша…
-Так… меня зовут не Саша. Но мужских имён в моём лексиконе гораздо больше, чем женских. Даю вводную…
Вовка любил разгадывать кроссворды:
-Первая и третья «в», всего пять букв…
-Ве… ва… ви… Вовка!..
Первой отгадала Лена, которая тут же стала для Вовки Леночкой.
Итак, знакомство состоялось. Но о чем говорить? Вовка вдруг ощутил звенящую пустоту в своей голове, будто бы знакомство это и есть самоцель, а не средство для продолжения общения. Вовка тупо моргал и что-то соображал остатками извилин:
«Хороший повод заговорить, вспомнив о погоде, но это настолько уже везде и вокруг, и даже в любом фильме, что…»
«Какое у вас красивое имя... А дальше-то что? Нет, это тоже избито и даже пошло…»
«Может спросить, где вы учитесь, чем занимаетесь?..» – дошло что-то вроде бы дельное.
Вообще-то Вовка считал себя вполне начитанным парнем и мог поддержать разговор на любую тему от истории и литературы, до географии и космоса, но ведь тему надо выбрать…. Значит, если девчонка молчит, её надо подвести к нужному разговору…
Вовка закинул свою длинную руку далеко за спинку скамьи, решив, что оттуда рука сама собой переместится на плечо девушки.
«Гад Витька со своими сигаретами. Хотя бы посидел несколько минут для начала…» – чертыхался про себя Вовка, отчаянно соображая о дальнейших действиях…
-Лена, - я на минутку к автомату отойду, - привстала вдруг Лида. – Мне надо маме позвонить…
-А вы не боитесь оставить свою подружку?
- С вами не боюсь…
«Почему она так сказала? – опять зациклился Вовка. – Это комплимент или наоборот?..»
С уходом Лиды Вовка и вовсе утух. Но, вот и спасение - боковым зрением Вовка увидел, что Витька двигается в его направлении от табачного киоска. Но тот вдруг приостановился, посмотрел в сторону Вовкиной лавочки и резко развернулся на месте.
Вовка с полминуты не мог закрыть рта от немого удивления:
«И вовсе бросил…»
Не сразу, но до него дошло, что Витька просто подумал, что на лавочке третий лишний и поэтому решил не мешать.
«Не мешать чему? – маялся Вовка. – Вот ведь как «вовремя» отошла Лида…»
А мимо так и шёл гуляющий народ, с теплоходов лилась музыка, на соседней лавочке вроде бы обнимались и даже, кажется, целовались…
Наконец, Вовка выдал, ну прямо из серии «нарочно не придумаешь»:
-Я в мореходке учусь?…
-Да я как-то сразу заметила, что вы из мореходки…
-Я хотел сказать, что… - в который уже раз стушевался Вовка. - А вы чем занимаетесь?
-Учусь в десятом классе…
Вовка загнул пальцы.
«Так, полных шестнадцать… Салага…»
Но вдруг вспомнил, что ему самому-то всего пару месяцев назад исполнилось семнадцать.
-А что дальше? О чём мечтаем?
Девчонка пожала плечами.
-Я к тому, что, например, у меня будущее определено, а кем хочешь быть ты?
-В институт пойду… на филологический, или экономический – я ещё не решила…
-Значит, деньги считать…. чужие.
-Хороший экономист, прежде всего, считает свои деньги, - выпалила Лена явно с чужих слов.
-С тобой не поспоришь, - согласился Вовка.
Он снова потерял нить разговора.
-Что-то наша Лида пропала… – вдруг обрадовался он хорошему продолжению.
-У неё мама строгая – вот она и звонит каждый час домой…
-Интересно, что она рассказывает маме?.. Давай пройдёмся к автоматам, поищем.
Вовка надеялся, что с переменой обстановки он обретёт уверенность и в словах, и действиях. Кроме того, он задумал встретить Лиду и познакомить её с Витькой. А там уж дело само собой пойдёт веселее. Ведь в коллективе всегда найдётся, кому что сказать и сделать.
Ростовская набережная не такая уж большая, чтобы на ней не найти знакомого человека, тем более, что известно - именно в это время он должен быть здесь.
Лена нашла Лиду на той самой лавочке, которую они покинули с Вовкой полчаса назад, успев пройти до «Прибоя» и вернуться назад к морвокзалу. Но вернулись они с Витькой, которого они таки наши в компании с мореходями..
-Разрешите представить, - по-гусарски щёлкнул каблуками осмелевший Вовка. – Виктор – курсант здешней мореходки…
Теперь уже явно смутилась Лида. Она сначала сделала попытку встать со скамьи, потом резко откинулась к покатой спинке из частых деревянных реек.
-Лида, - всё же назвала себя девчонка.
Надо было определяться кто и с кем. Но это надо было дать понять Витьке, Вовка давно уже определился:
-Если что, то я с Леной… - улучил он минутку.
Витька промолчал, что Вовка тут же воспринял, как знак согласия.
Блондинка Лена в голубенькой кофточке, светлая мини-юбка. Чуть широкие скулы, чуть курносый носик, губы выдаются вперёд. Очень хочется сжать их между пальцами. Синие глаза удивительно широко открыты. В них любопытство, интерес к происходящему, ожидание нового, неизведанного.
Всё это венчает пышная причёска из соломенно-ярких волос.
У Лиды волосы распущены по плечам. Они густо обрамляют светлое лицо. А может, лицо кажется светлым из-за тёмных волос, таких же глаз…. В этих глазах нет той восторженности, как у Лены, в них задумчивость и тоже любопытство, но только затаённое.
Вряд ли Вовка сразу увидел эти черты и свойства двух подружек. Такими они стали восприниматься гораздо позже. Правда, уже при первой встрече он всецело был занят только Леной, Лида осталась за пределами его внимания. Но девушки были именно такими, во всяком случае, в понимании курсанта Вовки Панина.
Теперь Вовка был не один. Конечно, он и раньше на набережной был не один, но теперь у него есть Лена. На дворе затяжная, а значит тёплая и солнечная ростовская осень. У курсантов каждую неделю в распоряжении два вечера с увольнениями. Это суббота и воскресенье.
Вовка с Леной встречались почти каждое курсантское увольнение. Они гуляли по набережной, в парке Горького, да мало ли… Не скажем столь уверенно про Лену, но Вовке это
никак не надоедало. Он готов был идти рядом с Леной хоть до… Ленинграда, хоть до самого Владивостока…
С приближением очередной субботы Вовка иногда находил рублишко-другой и тогда они шли в кино. Пару раз вместе с Витькой и Лидой заседали в «Донской волне», но этому способствовали переводы из дома. После таких заседаний Вовка становился смелым до крайности, и дело дошло даже до поцелуев на тех самых уютных лавочках. Только как это у них получалось?..
Во всяком случае, Вовке казалось, что в поцелуях ничего особенного нет. Иногда он пытался отправить свою руку куда-нибудь подальше, но Лена настолько была плотно и надёжно упакована, что рука просто никуда не пролезала из-за тесноты. Да и сама Лена, почувствовав Вовкины шалости, немедленно отстранялась.
-Хулиган! – грозила она пальчиком в тёплой темноте.
-Тоже мне – нашла хулигана, - крупно вздыхал Вовка. – Ты настоящих хулиганов не видела…
-А сам-то видел… хулиганок? – тонко подначивала Лена.
-Где бы я их успел увидеть?..
Но ни Вовка, ни Леночка, скорее всего, не очень-то представляли, кого они подразумевают под словом «хулиган». Да и нужно ли им это было?..
Лена, видимо, почувствовала, что она в чём-то задолжала Вовке. Не в прямом смысле, а в том, что пока инициативу всегда проявлял Вовка.
-Володя, ты когда-нибудь был в театре? – спросила она в одну из вечерних встреч.
-Был, - не задумываясь, ответил Вовка.
-Бы-ы-л… - чуть нараспев удивилась Лена.
-Да был. Мы всей группой смотрели в драмтеатре спектакль «Оптимистическая трагедия». У нас классный руководитель завзятая театралка…
-Это хорошо, что театралка. Хоть что-то хорошее у вас останется…
Ростовский драмтеатр Вовка видел не раз, но, в основном, из окна автобуса или троллейбуса. Поначалу Вовка никак не мог взять в толк, что это за сооружение?.. Формы сплошь стеклянного здания были столь необычны, что ставили в тупик любое воображение.
-Ты приглядись, - сказал ему ростовчанин Сашка Назыров, с которым они как-то ехали на троллейбусе в сторону площади Карла Маркса. – Ничего не напоминает?..
Вообще-то Вовка и раньше замечал некое сходство, но он даже самому себе не признавался – при чём тут трактор?..
-А притом, - приободрил его Сашка. – Этот театр построили ещё до войны и примерно в одно время с заводом «Ростсельмаш». Вот и получился трактор – тогда самая главная колхозная машина…
Но сам Вовка к театру, как к зрелищу, не очень. Может, потому, что до ближайшего театра от улицы Донской, что в Зеленогорске, сотни километров, а может и по другой причине… Да и почти все курсанты, узнав о том, что Галина Михайловна грозится повести их в театр, сотворили кислые рожи. Но Галину Михайловну уважали. и спорить с ней не стали. И, как оказалось, не зря. «Оптимистическая трагедия» всем понравилась безоговорочно.
Раньше Вовка думал:
«Ну, для чего эти театры?.. Ведь в кино гораздо лучше получается. В театре всё ограничено рамками сцены, а в кино хоть какой хочешь пейзаж выстрой…»
Но он никогда не думал, что близкое общение с живыми актерами, способно вызвать столь непонятные ощущения и реакцию. Актёры, которые воплощают героев рядом с тобой, да так, что забываешь всякую реальность. Порой, так хотелось выскочить на сцену и надавать по кумполу тому Сиплому или вовсе Вожаку… Потом Вовке об этом признались и Сашка Назыров, и Сашка Дьяков…
А пока Вовка вспомнил странную фразу:
-Так значит, по-твоему, единственное, что у нас останется хорошего, так это посещение театра?
-Да я это просто так уж ляпнула…
-И много среди твоих знакомых хороших парней, которые из театров не вылезают? – перебил Вовка оправдательную речь Леночки.
-Перестань психовать!.. Разве непонятно, что я просто оговорилась. Ведь говорят, что прикосновение к прекрасному очищает душу…
-От чего мне её очищать? – очень искренне продолжал возмущаться Вовка. – Самый большой мой грех – это я один раз коршуна убил…
-Какого коршуна?! – едва ли не ужаснулась Лена. – Ты ещё кого-то убиваешь?..
-Брат у меня охотник, вот и дал ружьё стрельнуть раз-другой. Тогда и попался мне коршун, которого я по ошибке принял за глухаря, ясно?..
-Ну, ты…
-С тех пор я зарёкся стрелять по живым целям… Так что прими моё признание за очищение души…
-Я тебе что, священник – грехи отпускать?..
-Ладно, тогда замнём…
После такого разговора поход в театр всё же не мог не состояться. Хорошо, что подоспела курсантская стипендия, да и билеты на спектакль они купили не самые дорогие.
-Володя, я ведь знаю, какие деньги у курсантов, - попыталась, было, Лена всучить Вовке полтора рубля.
Этого ещё не хватало!.. Вовка категорически отверг с первой же попытки.
В Ростовском драматическом театре давали «Фиалку Монмартра».
-Это не опера случайно? – скосился Вовка на программку в руках Лены.
-Нет, - коротко ответила Лена.
-А то я прямо сейчас…
-Что сейчас? – занята своими мыслями Лена.
-Прямо сейчас сбегу… А потом… потом встречу.
Лена теперь уже внимательно посмотрела Вовке в лицо, и вдруг рассмеялась:
-Да не переживай – никакая не опера. Всего-навсего оперетта…
-Оперетта – это уменьшенная опера?..
-Если хочешь – да… Пошли, а то уже второй звонок…
Если бы в зале нашёлся человек, который чуть проследил бы в это время за Вовкой, то он наверняка увидел бы великое пренебрежение и досаду в лице и всём облике случайного курсанта в оперетте.
Вовка терзался ещё долго, то и дело в нём что-то вскипало, он едва сдерживал себя, чтобы не сорваться с места.
«Ладно, дождусь эту Шмыгу, а потом…»
Про певицу Татьяну Шмыгу ему сказала Лена. Ещё она сказала, что многие любители идут не столько, чтобы проследить за перипетиями спектакля, а послушать и посмотреть, как поёт и танцует именно Татьяна Шмыга!..
Вовка не заметил, как досидел до конца спектакля. И, конечно же, права была Лена!.. Шмыга стоила того, чтобы хоть раз посмотреть её на сцене. Столько красоты в одном нормальном человеке просто не могло уместиться!.. А кроме красоты ещё и песни, ещё и танцы – да, это было что-то неземное, не от мира сего…
-Ну, как?.. – тронула Лена Вовку за рукав, когда они вышли из театра.
Вовка ответил далеко не сразу.
-Даёт же Бог людям… Одним всё, а другим…
-Чем же тебя Бог обидел?..
-Да я не за себя… У меня-то как раз всё Слава Богу…
-Что же тогда?..
-А сколько на Земле калек, неизлечимо больных, сколько страждущих…
Помолчали.
-И всё же о спектакле….
-Ты правильно сказала, что многие ходят только из-за Шмыги. Если бы не она, то я бы, наверное, сбежал…
-И меня бы бросил?
-Вот поэтому и не сбежал бы…
Вовка так и не признался своим в кубрике, что он ходил в театр, да ещё не на драму, а на оперетту, но сам ещё долго оставался под впечатлением.
«Карамболина, карамболетта…» то и дело насвистывал Вовка по кубрикам, коридору и даже по аудиториям.
Сашка Назыров, с которым Вовка сходился всё ближе и ближе в дружеских отношениях, конечно, знал про Вовкины встречи на набережной. Но этот ростовчанин, едва выдержав последнее субботнее построение, обрывался домой.
-Маменькин сынок, - иногда хотелось сказать Вовке.
Но он уже знал обидчивый Сашкин характер и опасался, что тот не просто обидится, а перестанет с ним общаться за какие-нибудь пару неудачных слов.
-Ну, ты хоть расскажи – кто, где и когда? – иногда мягко подкатывал Сашка.
Вовка добросовестно рассказывал. Да и что тут особенно таиться?.. Ведь в их кубрике все знали, что Витька Колчанов и Вовка гуляют с подружками.
-Хоть бы показал, - шёл Сашка с вопросами всё дальше…
-Когда же тебе её показать, если ты в это время всегда дома и лопаешь мамкин ужин?..
И однажды Сашка не исчез из кубрика в субботу. А Вовка не знал, как обставить процедуру, но решил всё же не устраивать встречу со знакомством.
«Вдруг она подумает, что я смотрины устраиваю… пусть уж Сашка глянет со стороны, и мотает к себе на Тульскую…»
Откровенно говоря, Вовка чего-то побаивался.
«А вдруг Сашке Лена не понравится…»
Конечно, Вовка не допускал, что Сашка начнёт орать по всем кубрикам о достоинствах и недостатках Лены, но он всё же очень хотел, чтобы Лена понравилась его лучшему другу, хотя бы издалека…
Спускались к набережной вместе. Вовка с Леной всегда встречались в одном и том же месте. Да всё на той же лавочке, на которой Вовка подсел к подружкам впервые. Если же «их лавочка» была случайно занята, то Вовка прогуливался рядом с прицелом на подходы к лавочке.
Над лавочкой обычная ростовская погода. Уже далеко не лето, но и не прокисшая осень, какая в это время бывает в Вовкином Зеленогорске. Лёгкий ветерок чуть шевелил всё ещё густые кроны, но по аллеям тишина. Сюда ветру ещё не прорваться, и он старается разгуляться вниз или вверх по Дону. Курсанты пока носят форму №3. Это чёрные флотские брюки, суконная рубаха, которую все почему-то называют фланелькой, и мичманка на самом верху. Ещё недавно вместо фланельки полагалось носить белую голландку, а к ней мичманку с белым верхом….
-Ты пока постой вон у парапета, - отправляет Вовка Сашку подальше.
Вовка чувствовал, что Сашка недоволен его, возможно, излишней конспирацией.
-Знал бы, что ты так - не пошёл бы на набережную, - подтвердил Сашка Вовкину догадку.
-Ну, Саша… Кто его знает, как она отнесётся к новому знакомству, а потом мне перед ней объясняться…
-Ладно, уж…
А вот и Лена выходит из-за угла морвокзала. На ней тоже не лёгкое летнее платьице, а белая водолазка с кофточкой. Вовка, прямо скажем, совсем не разбирался в женских кофточках, юбках, сарафанах и того прочее. Но всё вместе создавало праздничный наряд, а значит и хорошее настроение. Негромко цокая каблучками, Лена подошла к лавочке, которая в этот час была свободна.
-Привет…
-Привет…
Чуть присели. Вовка то и дело косил глазами в сторону Сашки, но очень скоро заметил, что тот исчез.
Всё шло обычным порядком, но вдруг Лена увидела Лиду, притом не одну. Ну, с кем могла быть Лида в этот час на набережной?.. Конечно же, с Витькой.
Но был и третий. Да это же Сашка!.. Было заметно, что троица уверенно рулит на лавочку с Леной и Вовкой.
-Всё сидите!- приветствовал Витька.
Сашка тоже вяло махнул рукой:
-Здас-сте…
Вовке ничего не оставалось, как тут же познакомить Лену со своим другом.
-А чего это вы толпой гуляете?..
-Мы не гуляем, мы предлагаем вам пойти на танцы в «Прибой» - широко размахнулся Витька.
-Интересно, причём тут танцы, и кинотеатр «Прибой»?..
-Там какое-то мероприятие и в фойе танцы – заходите все желающие…
Вовка повернулся к Лене:
-Ты не против?
-Да нет…
Правда, у Вовки был всего один повод поволноваться, когда речь заходила о танцах. Он элементарно просто не умел танцевать. Но что такое современные танцы?.. Это же не вальс и не краковяк со всякими польками и тустепами.
-А я никогда ещё не был на танцах, - решил признаться Вовка, чтобы потом вдруг не попасть в неожиданный просак.
-Я тоже не был, - последовал за ним Сашка.
Оказалось, что только девчонки несколько раз танцевали на школьных вечерах, да Витька в своём Кирове пытался ходить на кружок бальных танцев…
И тем не менее, танцы состоялись. И даже Сашка вполне уверенно потанцевал и с Лидой, и с Леной.
Сказать, чтобы Вовка был в крупном восторге от танцев, может, нельзя. Но всё же возможность подержать свою девчонку за талию, поплотнее к ней прижаться – это было что-то. Правда, Лена сразу старалась отстраниться, но это ей не всегда удавалось…
Так и продолжались встречи, которые оба в меру сил и возможностей пытались разнообразить. Но пришёл день, вернее вечер, и всё кончилось, «как с белых яблонь дым…». И начало встречи не предвещало ничего из ряда вон. Лена с Вовкой подошли к «Донской волне», напротив которой недавно пришвартовался огромный трёхпалубный пассажир.
-Лена, давай сходим в парк…
-А что там?..
-Как что?.. Просто мы давно там не были… Может, на танцы зайдём…
И вот тут по лицу Лены пробежала неясная тень.
-Володя, я … я не знаю, как тебе это сказать…
-Да чего уж там – говори всё как есть, - беззаботен пока Вовка.
-Володя, нам надо расстаться…
Вовка сразу понял смысл сказанного, но вся его суть резко воспротивилась.
-Что ты сказала?..
-Нам… нам надо расстаться…
-С чего это ты вдруг?..
-Я встретила другого человека…
-Это из тех самых театралов что ли?..
-Нет…
-Тогда что же?.. Испугалась, что придётся всю жизнь маяться с моряком?..
-Он поэт, - не оборачиваясь, сказала Лена…
-Это как Пушкин или Лермонтов?..
-Ну почему же?.. Если поэт, значит, обязательно Пушкин или Лермонтов?..
-Но не борзописец же, которых тысячи в одном только Ростове, - вдруг начал Вовка некрасиво хаять совсем неизвестного ему соперника.
-Он учится на филологическом, его стихи уже несколько раз печатали в «Вечёрке»*.
-Поэты – ветреный народ, - выдал Вовка где-то слышанную фразу… - Как и моряки…
-Ты, Володя, впредь не торопись никогда и никому говорить, что ты не любишь стихи, что не любишь оперу с опереттой…
-Неужели из-за этого?.. само собой выходили из него какие-то простенькие вопросики.
Вовка не знал, что ему делать. То ли продолжить разговор, суть которого была явно бесполезна. То ли «хлопнуть дверью» и уйти куда-нибудь в сторону морвокзала. Уйти к друзьям, которые непременно спросят – где это он потерял свою Лену?..
-Знаешь, Лена, в то время когда ты и твои друзья увлекались стихами и приобщались к театру, мы строили землянки, военные укрепления, пушки и даже самолёты, о чём я тебе рассказывал. Нам даже удалось пролететь на этом самолёте, пусть немного, но удалось…
Вовка замолчал, не зная как продолжить.
-И всё же ты мне хоть кол на голове, но я уверен, что стихи и театр для настоящего мужика – это что-то… что-то вроде сбоку-припёку…
Лена молча отвернулась, чуть опустила голову за парапет. Вовка отчаянно смотрел на её ровный профиль. На завитушки вдоль нежного, розовато светящегося ушка, на открытую высокую шею, чуть тронутую мелким пушком на затылке.
-А мы с тобой даже ни разу толком не поцеловались, - вдруг вырвалось у него.
-Какие твои годы, - чуть повернулась к Вовке Лена. - Нацелуешься ещё….
Вовка вдруг заметил блеск в её глазах. А может, это лучи заходящего солнца?.. Те самые, которые позолотили её локоны, которые теперь искрились в крупной ряби Донского фарватера. Над фарватером и на фоне противоположного берега проносились редкие и некрупные чайки. Но небо уже по вечернему сгущало голубизну, на набережной прибывало всё больше и больше народу.
-Я пойду…
Вовка промолчал.
Такого оглушительного вакуума вокруг себя Вовка ещё никогда не испытывал. Нет, вокруг в кубрике и в аудиториях были всё те же пацаны, рядом за одним столом Сашка Назыров, впереди Витька Колчанов с Сашкой Дьяковым и так далее по рядам до самой конторки преподавателя с классной доской.
Но всё это иногда казалось настолько нереальным, будто бы Вовка опять попал в другое время, и всё его теперешнее окружение не имеет к нему никакого отношения, так же, как он ко всему происходящему вокруг.
Конечно, Вовка изо всех сил старался делать вид, что ничего серьёзного в его жизни не произошло, но разве можно что-то скрыть в четырёх стенах небольшого кубрика, в котором ты почти постоянно под прицелом семи пар глаз.
-Что это ты на набережную не торопишься, - замечал то один, то другой.
Витька Колчанов, конечно же, знал о происшедшем, но он корректно помалкивал.
-Отпуск взял, - бурчал в ответ Вовка, а то и просто не замечал вопроса.
Но особенно тягостными стали ночи. Совсем недавно Вовка и засыпал, и просыпался с мыслью о Леночке, а теперь он долгими часами не мог заснуть. Он снова и снова вспоминал недавние встречи, а с ними и расставания – ведь каждое из них становилось радостным предвкушением следующей скорой встречи.
Облик девчонки сам собой рисовался в его воображении. Вот она улыбается, глядя на Вовку своими лучистыми глазами, а вот и вовсе весело смеётся в ответ на очередной Вовкин анекдот или смехотуру из курсантской жизни.
И тогда он набирался решимости и ставил себе цель непременно сегодня в одно из окон* (такие случались) проехать до школы, в которой училась Лена и обязательно вызвать её на разговор. С этой мыслью он и засыпал.
Но утром (неужели оно и впрямь мудренее?..) его решимость куда-то постепенно улетучивалась. Вовка внушал себе, что он просто не успеет за полтора часа обернуться туда-сюда, что в школе у него не получится вызвать Лену… И вообще - не сделает ли он Лене неприятность своим появлением на глазах её одноклассниц и одноклассников?..
О том, что Лена просто не захочет выйти к нему или выйти и прогнать его куда подальше – думать не хотелось.
А может это были не просто потеря решимости и поиск причин, а обычная, элементарная трусость, в чём Вовка никак не хотел признаваться ни себе, ни кому бы то ни было другому…
Но есть никем не опровергнутое утверждение, что время лечит. С наступлением зимы набережная опустела и без Вовки. Но распорядок и время увольнений остались. Теперь в главном корпусе училища были танцы, куда по субботним и воскресным вечерам стекались курсанты кто парами, кто в одиночку, кто просто толпой из кубрика.
Были и девчонки. Те же самые – с набережной. А как же без них?!.. Ведь совсем недалеко медицинское училище, чуть дальше торговое, да и что такое две-три остановки на трамвае или автобусе?..
Следующая встреча с Леной произошла случайно. Вовку за каким-то чёртом занесло на базар. Или он просто шёл через базар. А вообще-то он не любил бесцельно шляться, где бы то ни было, а тем более по базару.
И вдруг в толпе, навстречу – Лена… Вовка оторопел, потерял ощущение рук и ног, да и всего тела. Он не мог понять – то ли он продолжает двигаться, то ли остановился.
-Здравствуй…
Похоже, Лена тоже что-то ответила, но… тихо прошла мимо. И всё же Вовка успел заметить, как неожиданно широко раскрылись её глаза, задержалось дыхание, чуть приоткрылся рот – будто она и впрямь хотела что-то сказать, спросить, или даже остановиться… Вовка надолго запомнил, как в эту секунду вспыхнуло её лицо розовым цветом, как что-то сверкнуло в её глазах неясным огоньком…
Как корил себя потом Вовка разными словами!.. Ладно, она девчонка. Но что мешало ему остановиться и хотя бы посмотреть ей вслед, может, она тоже бы остановилась?..
Было ли это любовью?.. Скорее всего, да, особенно с Вовкиной стороны. Правда, вся любовь уместилась всего-то в два календарных месяца с одиннадцатью чудными вечерами… Но как тогда быть, если любовь и вовсе с первого взгляда?.. Ведь бывает и такое или… только было когда-то?..
Кража
Время идёт, а с ним остаются где-то сзади дни трудных и лёгких занятий. Приближался первый курсантский отпуск. Всего-то двухнедельный, но первый. Предстояло первый раз после долгой разлуки с домом появиться среди родных и друзей в форме, в которой было столько, пока ещё мальчишеской романтики.
Все поголовно и усиленно к этому готовятся. Кто ещё не успел подогнать фланельку или шинель, спешат с этим срочно разобраться. Кто успел подогнаться, те ещё и ещё раз придирчиво разглядывают друг друга или просто, как невесты на выданье, пялятся в зеркало, находят какие-то изьянчики и стараются привести всё в исключительную норму.
В кубриках между занятиями все гомонятся предстоящим отпуском, каждый в деталях представляет себе, как он пройдёт по своей улице, подойдёт к своему подъезду или к калитке, как откроет родную дверь.
Особенно не сговариваясь, все ребята решили появиться дома внезапно, без всякой помпы на вокзалах и в аэропортах, тем самым усилить впечатление встречи. Теперь уже курсанты из местных, которых, правда, было совсем немного, искоса завидовали иногородним, впереди у которых было целых две недели сплошного праздника.
Но за несколько дней до вожделенного первого отпуска, Вовке пришлось испытать едва ли не самое сильное потрясение за все годы учёбы в мореходке…
У Вальки Трунова – добродушного, мягкотелого увальня, сынка обеспеченных родителей из города Шахты, пропало из тумбочки пятьдесят рублей… Целое состояние для курсанта, ежемесячная стипендия которого составляла всего шесть драгоценных рублей.
Пропали деньги!.. И где?!.. В курсантском кубрике мореходного училища!.. Там, где сама мысль о воровстве казалась кощунственной.
-Валька, ты ещё раз посмотри по своим закоулкам – вдруг ты сам куда-нибудь заныкал, а теперь не помнишь…
-Да вы что, ребята…вот сюда я их положил, - показывал Валька уголок в своей тумбочке…
-Да… так дело не пойдёт…
Немедленно была организована группа расследования чрезвычайного происшествия, председателем которой единогласно назначили Серёгу Житникова. Группа вышла из вечерней аудитории, где по такому случаю собрался весь курсантский состав во главе с классным руководителем Галиной Михайловной.
Почти в полной тишине прошло более двух часов… Наконец, дверь чуть приоткрылась и Серёга вызвал Галину Михайловну в коридор. Прошло ещё целых десять минут тревожного ожидания, но вот побледневшая Галина Михайловна и члены группы вошли в аудиторию.
-Деньги найдены… - медленно проговорила классный руководитель, обводя взглядом ряды столов… - И я даю последнюю возможность тому, кто совершил кражу, самому признаться в содеянном…
Аудитория молчала. Мгновения казались тягучими минутами.
-Не хватает смелости у будущего моряка?..
Все следили за движением взгляда своей учительницы…. И вдруг этот взгляд, взгляд в котором было столько смятения и боли, остановился на Вовке…
Сразу взмокла спина, застучало в висках… лихорадочно закружилось:
«Подбросили!.. Как же так?.. Почему?.. Зачем?..»
-Вставай, Сорочкин… - почти шёпотом произнесла Галина Михайловна, но шёпот этот раскатом прогремел по утрамбованной тишиной вечерней аудитории.
Вовка резко повернулся назад. Сзади, с белым пятном вместо лица, медленно поднимался Женька Сорочкин – зам комсорга группы и вообще во всех отношениях передовой курсант… Деньги нашли у него зашитыми в отворот новенькой первокурсной шинели.
Что было с Сорочкиным в этот вечер, после отбоя – пусть читатель догадывается сам. Но уже на другой день, ближе к полудню, вся рота была построена в коридоре экипажа. Перед ротой вышло почти всё командование училища, срочно прибывшие родители Сорочкина. Сам Сорочкин со следами на лице стоял рядом с ними и молча плакал…
Теперь уже Вовке было жаль его. Может так же в душе его жалела и остальная братва, но пришло время действия Закона… Закона, по которому живёт и которому следует всё курсантство. В этой среде более всего презирается предательство и воровство – среда сама, как единое целое, изрыгает из себя пороки и ничто не может помешать ей в этом…
Рота угрюмо слушала начальника училища, который безусловно понимал, что слова его бесполезны. Ведь он сам
когда-то был курсантом. А говорил он из уважения к родителям Сорочкина – на груди отца сияло много рядов боевых наград…
-Ребята… Бейте меня хоть каждый день…. Хоть с утра до вечера…. Только оставьте в училище… - сквозь разбитые губы выдавил Сорочкин, но рота упорно молчала…
Действовал Закон…